Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

За неимением архиерейского подворья митрополит Леонтий снимал маленькую комнату в частном доме, где старался проживать по апостольскому предписанию, — пусть не в ските, но по строгим аскетическим правилам, с особыми молитвами, как и положено для иерархов. На восточной и юго-восточной стенах, на угловых полках, был установлен иконостас, составленный из древних икон. Потемневшие от времени, с едва различимыми ликами, они необъяснимым образом притягивали к себе взгляд. На небольшом столе стояла старинная лампадка, здесь же лежала потрепанная Библия. Над входной дверью, оберегая жилище от зла, висела икона Пресвятой Богородицы «Семистрельная».

У противоположной стены — узкая деревянная кровать, на которой были лишь простыня и байковое одеяло.

Жилище скромное, какое может быть лишь у рядового священника.

Митрополит прошелся по полу, заскрипевшему, словно палуба старенькой шхуны; заварил чай в фарфоровый чайник и разлил благоухающий ароматный напиток в глубокие пестро раскрашенные чашки. На столе в неглубокой вазочке угловатой невысокой горкой искрился гранями сахар, чем-то напоминавший мрамор. Рядышком лежали щипцы для колки. Сахар митрополит не употреблял, но держал его для нечастых гостей, которые заглядывали к нему по делам митрополии. На плоской тарелке лежали несколько ржаных твердокаменных пряников.

Взяв чашку с горячим чаем, старец некоторое время держал ее в ладонях, словно согреваясь, а потом сделал несколько осторожных глотков. По его худощавому старческому лицу разлилось удовольствие, обозначив множество глубоких морщин.

Выглядел митрополит Леонтий простовато. В обычной монашеской рясе он походил на мужичонку с деревенской завалинки. Но это впечатление было обманчивым: в действительности он был крепок телом, а духом — несгибаем, как кованый гвоздь; в своих старческих руках он держал митрополию на удивление крепко, во всем любил порядок и жестко наказывал даже за малые прегрешения.

Поставив чашку на стол, Леонтий заговорил негромко:

— Есть предположение, кто украл пожертвование?

— Какие-то неизвестные на машине… Ехали за нами некоторое время. Секретный агент, что за иконой присматривал, их заметил… — признался владыка Иоанн. — Я попросил его не заявлять в полицию. Не хотел, чтобы святая икона фигурировала в грязной истории.

— К святости грязь не прилипает, — ответил митрополит, немного помолчав. — Хотя, может быть, это правильное решение… Я хотел с тобой поговорить по поводу храма. Поначалу у нас были большие планы… Хотели такой храм построить, чтобы его через океан было видно.

— Видно, не суждено…

— В том-то и дело, — тяжко вздохнул митрополит. — Думали, что за год возведем, а теперь опасаюсь, что и за десять лет не построим! Пастве где-то молиться нужно. А то мы все время где-то по углам молимся, не дело это, — неодобрительно покачал головой митрополит. — Ты вот пряничек-то к чаю возьми. Может, он тебе жестковатым покажется, так ты его в чай обмакни, чтобы размок…

Поблагодарив, архиепископ Иоанн не стал брать пряник, сделал два осмотрительных глотка горячего чая, давая понять, что ценит угощение митрополита, и отставил кружку в сторонку.

— Крепкий… — сказал он.

— Другого не пью, — отвечал митрополит, озорно блеснув глазами. — Не могу я без чая, привык к нему. Больно уж он для меня мил. Порой думаю, а не грех ли такой чай пить? А потом сам себя успокаиваю: разве в писании где-то написано, что нельзя чай пить? То-то и оно… Отними у меня чай, так земной радости и вовсе лишишься! — бесхитростно улыбнулся глава церкви. — А теперь давай поговорим о наших делах, — сделался серьезным Леонтий. — Расстроил ты меня своим сообщением… Прямо признаюсь! Пропажа денег обернулась для нас большой проблемой, — заметив по движению губ архиепископа, что тот собирается возразить, продолжил строже: — Понимаю, что не хотел ты предавать публичности церковные дела. Возможно, оно и правильно… Только ведь делу это не поможет. Храм нужно построить. Как же без него? Сколько вы разъезжаете?

— Уже четыре месяца.

— А на какой срок вам передали икону?

— На полгода, после которого мы должны вернуть икону мисс Митчелл-Хеджес.

— Пожертвования не уберегли… Вам бы следовало всем миром охранять народные деньги, а вы… — Не договорив, митрополит в отчаянии махнул рукой. — Помнишь, как мы хотели назвать собор? — испытующе глянул митрополит на архиепископа.

— Помню… «Во имя иконы Казанской Божьей Матери».

— А теперь я тебе вот что скажу… Мы не имеем право так называть храм, в котором не будет Казанской иконы Богородицы. Икону не удалось выкупить, и денег на храм у нас тоже нет. Когда построим Божью обитель, называться она будет «Храм Христа Спасителя». Мне уже и деньги обещали под это название… Немного, конечно, но их вполне хватит, чтобы достроить храм. Так что не обессудь.

— А что делать с теми немногими деньгами, что мы раньше собрали на храм «Во имя иконы Казанской Божьей Матери»? — нахмурившись, спросил Иоанн Сан-Францисский.

— Передашь их на строительство «Храма Христа Спасителя». Тебе все понятно?

— Да, Ваше Высокопреосвященство, — глухо, стараясь не смотреть на Леонтия, пробормотал архиепископ Иоанн. Обида была глубокая, спрятать ее не удалось.

— А теперь ступай с Богом, сын мой. Ко мне люди должны прийти, переговорить о храме нужно.

— У меня еще не все, — набравшись смелости, произнес архиепископ. — Я знаю, как выкупить икону из частных рук и вернуть ее в лоно православной церкви.

— Вот как? — заинтересованно глянул на архиепископа глава церкви. — Поделись.

— Скоро в Нью-Йорке откроется Всемирная выставка. Это будет грандиозное событие. В ней примут участие восемьдесят стран и четыре штата США. Кроме того, выставляться будут еще сорок пять крупнейших корпораций, включая такие гиганты, как Дженерал Электрик, Дженерал Моторс, Дисней, Пепси-Кола… На всемирной выставке будут работать сто сорок ресторанов. Выставка займет половину территории Флашинг Медоус-Корона Парк[68]. Уже сейчас в парке строят бассейны, множество фонтанов. Для детишек сооружают сотни разнообразных аттракционов…

— Вы так горячо говорите про эту выставку, что мне уже самому захотелось ее посетить. Как долго она продлится?

— Продлится весь шестьдесят четвертый и шестьдесят пятый годы.

— Серьезное мероприятие, — согласился митрополит. — А сколько человек предположительно посетит выставку?

— Организаторы рассчитывают, что ее увидят около семидесяти миллионов человек со всех стран мира.

— Немало, — восхищенно протянул митрополит, призадумавшись. — У тебя есть какие-то конкретные мысли?

— Есть, Высокопреосвященнейший Владыка… Я ознакомился с планом строительства, и мы можем устроить в нем свой павильон.

— И как ты его представляешь? — заинтересованно спросил митрополит.

— В виде православного храма-павильона. Можно воссоздать русскую православную часовню Форт-Росс[69], которая была построена в Калифорнии в 1812 году. Там же мы будем проводить службу, что привлечет к нам немалое количество верующих. Если входить только в одну дверь, то при большом скоплении народа непременно будет большая очередь. Может возникнуть давка, а нам это ни к чему. Стены часовни должны быть