Так завершается карьера сыщика в XIX веке - Михаил Леккор

Оставил встревоженного Любавина и немного недовольную Машу в Зимнем дворце, он отъехал обратно в свое управление. Ему надо обязательно подумать о существующей довольно тревожной ситуации. Ибо, рассуждать, что следователя ноги кормят, означает глубоко ошибаться. Это опер должен бегать, а следователь обязан думать. Иначе и никак иначе.

Ведь уже по делу об императорском скипетре что-то недоделал. Вроде бы все логично и император согласен, а вот покалывает в голове. Что-то никак. Вот и это следствие…

И ничего, что окружающие от простых жандармов и до их шефа Бенкендорфа все спокойны. И даже августейший повелитель Николай I деловито покоен. Зато он уже обеспокоен и может поделиться с большинством окружающих грозными сведениями. Вот они тогда забегают, как кипятком ошпаренные!

Сел за стол в своем кабинете, отпил обязательного чая из стакана, позвонил в нем ложечкой. Так что же здесь делает в России господин Стюарт, какую еще гнилую каверзу готовит так сказать в гостином нумере? Или вот — что важнее — платиновое дело или кража императорской регалии? А, может быть, еше третье, пока совсем не известное дело?

Пригубил из стакана, сравнил все три варианта. Вздохнул и нехотя предположил, что, похоже, жандармерии придется рассматривать все варианты. Во всяком случае, на сегодняшний день ситуация складывается именно так. Разница только в его персональных действиях. Если в рамках «платинового дела» больше со стороны искусного аналитика, то при охране императорской регалии — простых физических усилий. При всем при этом, сил, если экономно, то в жандармерии хватит. А третье розыскное дело вообще существовало только в умозрительном варианте.

М-да. Не надо только радоваться так громко и часто. Потому как еще искомое дело будет обязательно развиваться. Англичане такой сволочной народец, с них можно что угодно и в любом объеме ожидать.

Что же, отдышался и хватит. Теперь пора анализировать и делать выводы. Какую конкретно регалию Стюарт заказал со слов Марефы Грязновой? Все оптом? Очень даже вряд ли. То есть дипломат-то захотеть может. Аппетит у них большой. Но физически столько грабитель не утащит. Или охрана обязательно заметит. А несколько человек на такое дело не пойдут. Или опять же охрана не пустит, и, скорее всего, сами так нагло не осмелятся.

А если сравнить по компактности и по объему изделия, то лучше всего скипетр. Но если Стюарт закажет другую драгоценную безделушку? Он-то может просто наплевать на неудобство господина вора! Мишка Хвостов, ты мне очень нужен!

Позвонил в колокольчик секретарю Алексею, осведомился о действиях группы Колокольцева. Оказалось, они уже привезли молодую женщину, посадили ее в гостевую комнату попроще. Уехали опять. Колокольцев хотя бы сказал куда. Да, не ошибайся, милый, за делом следит сам Николай I. А ты ам все в любом случае не охватишь.

Подумай за дочь Марефы, как ее, Елену. Тоже мне имечко. Но хоть что-то путное. Хотя вряд ли она что-то приличное скажет, но допросить надо. Вдруг что-то все же сболтнет лишнее и вкусное.

— Распорядитесь, пусть приведут ко мне, — попросил он секретаря, — и писаря, конечно.

Жандарм-надзиратель привел Елену Мышкину. Та самая, которая в девичестве была Грязнова. Даже гадать не приходится. Фотографическая копия Марефы в молодости. Хм, а она ничего. Вот ведь Марефа, вот ведь баба, знала, что делает! Такая без труда может отвлечь молодого жандарма-постового. А уж если она сама попросит проверить у нее молочные железы, да бесплатно…

А постовой круглый дурак. Не понимает, если баба берет тебя за сокровенное мужское, то ей что-то очень надо. Бежать надо немедля от нее. Или, если в данном случае, — хватать и тащить. Благодарность бы получил. А сейчас, кроме как выговора, получать нечего.

А и пусть. Писарь пока подождет в приемной. Правильно, нечего тебе сразу ломаться к его высочеству. Обождешь покамест. Он ее уже перед этим допрашивал, так что пусть отдохнет.

Елена, похоже, почувствовала интерес вельможного следователя. Робко, но по-женски начала с ним заигрывать. Или это просто рефлекс? Вот дура! Бояться надо, ты ж в жандармерии! Тут или кулаком в морду, или розгами по заднице. И плевать, что ты сладкая женщина! Так отмордуют, потом только благодарить будешь!

Позвонил в колокольчик, попросил писца, вести протокол. Подождал, пока он придет и обустроится. Надо же, сегодня новый и даже неизвестный.

Начал обычный допрос. Чувствовалось, что от того все насторожились — и молодая баба, и почти штатный жандармский писец. Его императорское высочество был сегодня явно не в духе. Притихли, как мыши, и начали строго действовать по закону. Ну, или, как по служебным обязанностям и женской интуиции.

Сначала обязательное — фамилия, имя, где служит муж или, хотя бы, работает, сколько детей и какой возраст. Это мог и сам писец спросить.

Пока Елена, пугаясь, медленно отвечала, великий князь не мог не обратить на профессионализм писца. Тоном, нужными словами, он так ее между делом довел, что, когда заговорил следователь, женщина держалась на грани. Еще чуть-чуть и в обморок. Жаловаться на клевету и подлог жандармов ей и в голову не приходило. Даже обольстительная улыбка исчезла.

Константин Николаевич лишь нуждался в некоторой коррекции, чтобы глупая баба понимала, что она не в гостях, и все страшное про жандармов иногда правда. И ничего, что сама она ни в чем не виновата. Найдем! А не найдем, так просто так сгноим в тюрьме! Тем более, родственница ее уже призналась в своем вине. На бессрочную ссылку, а, может, и даже на каторгу хватит!

— Елена, — внушительно говорил ей солидный следователь, которого молодой жандарм уважительно называл «ваше императорское высочество», — ты ненароком пошла не в ту сторону, по страшному пути злодеев Степку Разина и Емельку Пугачева. Смотри, и тебя на кол пошлют. Или, хотя бы, голову отсекут. Хочешь?

Это было страшно, это было противно. И, наверное, очень больно! Она же так не хочет, молодая ещн!

— Батюшка барин, — с плаксивыми нотками, очень похожими на восклицания ее матери, — я все скажу, ты только мне скажи что и как. Только правду!

— Говори, его императорское величество, — взглядом попросив разрешения у следователя, рявкнул писарь, — не должна так по простецки говорить! Какой он тебе обычный барин!

— Ваше императорское высочество, — покорно повторила Елена.

Наш клиент, — одобрительно подумал великий князь, — не надо пытать, не надо даже пугать, сама все скажет, так уже испугалась. Л ишь бы нужное не забыла. Как испуганная болтушка она тоже