Грязный город - Хэйли Скривенор

Кривые корни деревьев уходили под ржавую проволочную сетку. Сарай пустовал много лет. Почти все ребята из их класса хотя бы раз на спор забегали в него, продираясь сквозь вековую паутину, которая липла к волосам и одежде. Льюис тоже один раз там побывал вместе с Аланом Чэном – зашел и пулей вылетел обратно. В сарае воняло нечистотами и еще какой-то гадостью, от которой першило в горле. С трудом верилось, что родители Кэмпбелла и отец Льюиса некогда учились в этой школе. Что они шныряли в этот самый сарай, заказывали в столовой те же самые булочки, бегали по тому же школьному двору.

У большого серебристого фургона учителя физкультуры Кэмпбелл замедлил бег. Они спрятались за машиной, и Кэмпбелл достал из портфеля пакет чипсов с солью и уксусом.

– Жалко лошадей, – заметил Льюис. – Ведь они целый день стояли на привязи.

– Ага. – Кэмпбелл потер нос тыльной стороной ладони и, хрустя чипсами, глянул через плечо.

Мальчики покинули школу через задние ворота. Звонок еще не прозвенел. Весь город принадлежал им. Довольный собой, Льюис сочувствовал тем, кто остался в школе, и старался не думать о том, как отреагировал бы отец, если бы узнал, что сын сбежал с уроков. Кэмпбелл тоже рисковал. Если их увидят, то увидят вместе. Льюис был счастлив.

Кэмпбелл остановился.

– Хочешь пойти туда? – спросил он, кивнув на грунтовую дорогу, которая, Льюис знал, вела к ручью. Вдалеке у воды теснились деревья в два-три ряда, словно дети, столпившиеся вокруг драчунов на школьной площадке.

– Конечно.

Все располагало к тому, чтобы он ответил согласием: на улице жара, они сбежали с урока на несколько минут раньше, шагали в ногу, на школьном дворе ни души. Льюис шел за Кэмпбеллом. Они держались деревьев, стараясь оставаться незамеченными.

– Разве мама тебя дома не ждет? – спросил Льюис через некоторое время.

– Она сейчас в Роудсе. К тому же занятия еще не кончились.

Они добрались до того места, где земля уходила вниз, а камни и искривленные корни деревьев отмечали границу ручья. Мальчики шагали рядом, соприкасаясь плечами, отчего Льюис ощущал покалывание в спине. Издалека донесся трезвон школьного звонка.

В тот день, когда Эстер последний раз видели живой, Льюис и Кэмпбелл, войдя под сень деревьев у ручья, как будто сразу оказались за пределами города. Здесь было прохладнее и пахло землей. Кэмпбелл шел впереди. Льюис тащился следом, хватаясь за корни деревьев, чтобы не заскользить по склону к руслу.

Они услышали шуршание листьев под тяжелыми шагами: кто-то шел среди деревьев по другому берегу ручья. Мальчики разом присели за большим валуном, отгораживаясь от шума. Сквозь расщелину в камне Льюис увидел в профиль мужчину. Рядом с ним вышагивала девочка. Ее лица Льюис рассмотреть не мог, потому что мужчина заслонял его своим телом, но густые черные волосы, развевающиеся на горячем сухом ветру, он узнал сразу. Что здесь делает Эсти? Они были далеко, но с каждым шагом приближались. Поначалу Льюис принял мужчину за отца Эсти, но потом увидел, что это не тот человек, который приходил к ним домой и орал на его отца, не тот человек, который вытаскивал Эсти из бассейна, когда она выиграла заплыв во время водного карнавала. Этот мужчина был в синей клетчатой рубашке, которая напомнила Льюису новую накрахмаленную скатерть, и на солнце блестела его лысина. Кэмпбелл, тоже желая посмотреть, кто там идет, щекой сдвинул в сторону голову Льюиса, короткими волосами задев его ухо, отчего Льюиса будто током ударило. Мужчина и Эстер шли по противоположному берегу, довольно далеко от них, и Льюис был уверен, что их не обнаружат, если они не будут высовываться из-за камня.

Они слышали голос Эсти.

– Черныш! – звала она вместе с мужчиной.

Ее спутник кричал не так громко, как обычно кричит человек, искренне желающий найти свою собаку. Он был похож на ведущего из телешоу «Играем в школу»[21], словно разыгрывал какую-то сценку.

Лицо Кэмпбелла находилось совсем рядом с его лицом. Льюис ощущал запах пота и еще чего-то едкого, чему он не мог подобрать определения. «Уходите», – молча просил он Эсти и ее спутника, одновременно недоумевая, какого черта она там делает.

Вперившись взглядом в камень, за которым они прятались, Льюис слышал голоса Эсти и незнакомого мужчины, а также стук собственного сердца. Валун имел с десяток разных оттенков. Ржавые полосы указывали на уровень воды в ручье в прежние годы. Кэмпбелл повернул голову, вне сомнения, для того, чтобы проследить за Эсти с незнакомцем, и губы мальчиков случайно соприкоснулись. Зубы ударились о зубы, отчего обоих пошатнуло, но потом они обрели равновесие. Льюис не думал ни о родителях, ни о жаре. Забыл про незнакомца и Эсти на другом берегу ручья. Губы Кэмпбелла имели привкус соли и уксуса. Одна его рука вцепилась в рубашку Льюиса. Льюис часами думал о Кэмпбелле, и его осознанные мысли были вполне невинными. Он просто хотел быть рядом с Кэмпбеллом. Например, как тогда, когда они вместе смотрели состязания борцов дома у Кэмпбелла и Льиюс, дрыгая ногами, случайно задел его ноги. И Кэмпбелл не смутился, не отодвинулся от него.

Мальчики отстранились друг от друга. Льюис чуть повернулся, чтобы посмотреть, где Эсти, и в расщелину увидел ее голову. Держа за руку высокого лысого мужчину, который не был ее отцом, она удалялась, исчезая из виду. Кэмпбелл и Льюис, сидя на корточках за камнем, посмотрели друг на друга. Их взгляды говорили: «Я нас не выдам, если ты будешь молчать». Эсти болтала с незнакомцем, но слов ее уже было не разобрать. Глядя им вслед, мальчики все так же близко сидели друг к другу, но руками теперь не соприкасались.

После того как Эсти и ее спутник скрылись, мальчики еще какое-то время посидели за валуном, избегая встречаться глазами.

– Иди домой, Льюис, – наконец произнес Кэмпбелл, но не сердито. Вид у него был такой, будто он потерпел поражение в футбольном матче, но все равно хорошо провел время. – Думаю, тебе больше не надо ко мне приходить.

Льюис видел только тень Кэмпбелла и слышал его дыхание. От его слов он похолодел.

Констанция

1 декабря 2001 года, суббота

Констанция не видела дочь с пятницы. От этой мысли внутри нее что-то сжималось и разжималось. Желчность, гнев. Гнев на Стивена, который сидел в КПЗ. Констанция попросила тюремное начальство исключить их домашний телефон из списка номеров, по которым мог звонить муж. Знала, что, услышав его голос, утратит решимость. Но, что бы он ни сказал, это не объяснит, как в его машине оказалась