Портрет - Сюзан Обри

– Ты унизила меня перед твоими родителями, вот за что!

– Я просто вышла из-за стола!

– Ты сделала это нарочно! У тебя такая постная рожа, как будто я тебя мучаю!

– Я жду ребенка!

Эти слова вырвались у нее, она загородилась ими от него как щитом. Он застыл, потом сделал шаг к ней. Но она отступила, прижавшись всем телом к серой стене.

– Жанна, прости меня. Я был уязвлен в своем самолюбии, но не хотел делать тебе больно. Обещаю – этого больше не повторится. Я стану хорошим мужем, лучшим из мужей, клянусь тебе головой моей матери.

Он снова шагнул к ней, схватил за руку, погладил по подбородку. Она не вырывалась, опасаясь вызвать новую вспышку гнева. Он повлек ее в постель, представлявшую собой лежащий на полу матрас. Из открытого окна до Жанны донесся оглушительный стук трамвайных колес.

* * *

Еще через несколько дней мсье Ахилл заехал за Жанной, чтобы везти ее к доктору Больё. Его наповал сразило, в каком убогом домишке теперь жила молодая женщина, но он смолчал, боясь еще больше расстроить ее, и довез до приемной врача. Тот вместе с медсестрой долго выслушивал ее.

– Когда у вас в последний раз были месячные?

– В конце апреля.

– А какой ваш менструальный цикл?

– Около двадцати восьми дней.

Он подсчитал, глядя на висевший на стене календарь.

– Что ж, если по-нормальному, у вас должны были быть месячные двадцать шестого или двадцать седьмого мая.

Она кивнула.

– У меня трехнедельная задержка.

Он улыбнулся.

– Полагаю, что могу подтвердить вам вашу беременность, моя дорогая Жанна.

* * *

Когда мсье Валькур узнал от дочери новость, его реакция была умеренной:

– Как твой муж будет тебя содержать? Он даже еще не открыл своей приемной.

– Он только что получил лицензию практикующего врача, это лишь вопрос времени.

– Вы живете в конуре!

– Откуда вы знаете?

Ее отец пожал плечами.

– Я нарочно объехал квартал, – признался он. – Дом весь облупившийся, тротуары грязные и завалены мусором, и на каждом углу попрошайки выклянчивают милостыню! В таком месте не стоит воспитывать ребенка.

– А у меня есть выбор? – парировала она.

– Если б ты не уперлась, что выйдешь за этого никчемного пустопляса…

– Еще посмотрим, Эжен! – воскликнула его жена. – Не будь несправедлив!

– Ты считаешь, меня должно радовать, что моя дочь живет в таких условиях?

Жанна покраснела от гнева и стыда.

– Мне здесь больше нечего делать.

Она порывалась уйти. Отец удержал ее.

– Прости меня, я не должен был так с тобой разговаривать. Умоляю тебя, останься.

– Да, вы на самом деле правы. Мне не следовало выходить замуж за Шарля. Теперь уж слишком поздно.

– Ты думала о разводе? – спросил мсье Валькур.

Его жена живо откликнулась:

– Ты совсем сошел с ума? Наша девочка ждет ребенка. Это будет скандал!

– Но должен же быть какой-то выход, черт подери!

Воцарилось тягостное молчание. Его нарушила Жанна:

– Мы с Шарлем могли бы переехать сюда, в этот дом.

Это застало ее отца врасплох.

– Можно было бы поселиться в башенке, где жили дедушка с бабушкой. Комната служанки стала бы детской.

– В башенке? – переспросил отец, скорчив скептическую гримасу. – В ней никто не жил с тех пор, как они умерли.

– Осталось только сделать там ремонт! – с воодушевлением вскрикнула Людивина Валькур. – Добавим ванную комнату со всем современным комфортом! Соглашайся же, Эжен!

Перспектива приютить зятька под своим кровом не слишком нравилась мсье Валькуру, но он понимал, что это, несомненно, самый простой способ обеспечить дочери и ее младенцу ту безопасность и удобства, без которых им не обойтись.

XLIV

В следующее воскресенье после обеда мсье Валькур пригласил зятя выкурить сигару в своем кабинете «с превосходнейшим коньяком, за которым вы и сообщите мне новости». Выбрав две гаванские сигары и разлив спиртное в два хрустальных бокала, он сразу приступил к сути:

– Мой дорогой Шарль, вы станете отцом семейства. Каковы ваши планы на будущее?

– Я намерен открыть свой приемный кабинет.

– В каком месте?

Шарль немного поболтал жидкость в бокале, чтобы скрыть неловкость.

– Я еще не принял решения.

– Вы могли бы обустроиться в моем доме, – предложил мсье Валькур. – В башенке у нас имеется большая спальня. У вас с Жанной будет вся желаемая интимность и комфорт, не считая еще и прилегающей детской комнаты.

– Дайте мне время подумать.

Мсье Валькур продолжал, будто не услышав его:

– У меня также есть полуподвал с отдельным входом, который был бы идеальным врачебным кабинетом. Там нужно только произвести немного ремонтных работ, которые я расположен профинансировать. Возместите мне эти расходы, когда сами встанете на ноги. Что вы об этом скажете?

– С вашей стороны это очень великодушно, – отвечал Шарль голосом, охрипшим от злобы, – но я предпочитаю сохранить свою независимость.

Тон отца Жанны стал резче:

– Вашу независимость? Не думаю, что ваши пациенты, если у вас вообще будут пациенты, с удовольствием пойдут на прием в крысиную нору.

Оскорбленный Шарль резко вскочил, опрокинув стул.

– Поднимите стул, поставьте на место и сядьте. Я еще не закончил, – приказал ему тесть.

С яростью в душе зять повиновался.

– Истина в том, что у вас ни гроша за душой, никакого конкретного плана, который позволил бы вам стать на ноги. Я не желаю, чтобы моя дочь продолжала жить в таких гнусных условиях, а уж того менее – когда она ожидает ребенка.

– Я ее муж, и только мне…

– Если вы отказываетесь от моего предложения, моя дочь подает на развод.

– Жанна ничего подобного не сделает. Это будет бесчестием для вашей семьи.

Мсье Валькур саркастически ухмыльнулся.

– Уж лучше бесчестие, чем нищенское прозябание, вы так не считаете?

Шарль ничего не ответил. Кровь в его жилах закипела от ненависти. Его тесть по-прежнему гнул свое, приняв жизнерадостный вид:

– Как говорится в известной всем пословице, молчание – знак согласия. Мы ведь договорились, не так ли?

Наконец после долгого молчания Шарль заговорил:

– Решено, – выдавил он, едва сдерживая гнев.

Он встал и направился к дверям.

– Шарль!

Он остановился, уже взявшись за дверную ручку.

– Я прошу вас не упоминать при Жанне о нашей маленькой сделке. Так будет лучше для всех.

Будь у Шарля под рукой нож или пистолет, он не раздумывая убил бы сейчас своего тестя.

Придет день, когда я стану хозяином этого дома.

XLV

Мсье Валькур так никогда и не раскрыл дочери содержание своего спора с ее мужем, только и сказав ей: «Мы с Шарлем обменялись самыми конструктивными мнениями». Шарль же, едва придя в спальню, расположенную в башенке, весь скривился:

– Старомодный клоповник! И нафталином воняет!

Круглая комната, довольно