Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

другим свидетелем. Он не позволяет Полосатику извещать полицию, точнее, вообще не хочет звонка именно Блистанова коллегам, а добивается от него видео и фотографий участка и трупа.

– Вызовите полицию, пожалуйста. Немедленно! – попросила Катя соседку Улиты, едва Гектор и храбрый селянин скрылись в доме. – Мы постояльцы экоотеля, у хозяйки на днях покупали яйца и овощи. Снова заехали за ними, – пояснила она, стараясь сохранять присутствие духа над телом Улиты.

Но соседка в ступоре лишь пялилась на труп, а затем начала блажить на всю округу:

– Люди, соседи! Убили, убили! Свинари Любимовы Улиту насмерть уходили за хряков своих потравленнных! Лушка-свинарка намедни грозилась в магазине Улите шею свернуть!

На крики и шум к дому Улиты уже спешил кукуйский народ.

Гектор вышел из дома вместе с селянином.

– Полный разгром внутри. Явно искали нечто, все перевернули, – шепнул он Кате. – Карпова нет, а я думал, его труп в доме… Обоих их замочили. Но нет. Лишь ее одну. Быстро отсюда! Сеня, оставить звонки коллегам! Мы не сторожа им здесь. Сами пусть поторапливаются. Все необходимое мы уже увидели, отсняли. Через пару минут здесь будет полный бедлам. Смотрите, толпа сюда валит.

И он увлек их за собой к «Гелендвагену». И прочь, прочь от голубого дома с наличниками, оскверненного новой жертвенной кровью.

Глава 19

Рыбалка. Странности продолжаются

В машине Катя на секунду закрыла лицо ладонями. Видение мертвой, изуродованной Улиты сверлило мозг. «Соберись, – приказала себе Катя. – На работе собиралась и здесь сумеешь. Не ради книги, не ради себя и своих новых писательских амбиций, ради него, Гека, дойдешь в нашем общем с ним деле до конца». Когда она отняла от лица ладони, Гектор, управляя внедорожником одной левой, правой взял ее за руку и не отпускал всю дорогу до Тарусы.

– Серафиму про убийство ничего при встрече не говорим. – Катя пыталась проявить твердость, но голос ее срывался. – Я сама ему позже сообщу. После поездки на катере.

Гектор кивнул и глянул в зеркало на Блистанова, сидевшего сзади:

– Сеня, уразумел?

– С какой стати? – возмутился Полосатик-Блистанов.

– Моя жена тебя просит, ты исполнишь, – лаконично ответил Гектор.

– Конечно, да… Но, Катя, Гектор Игоревич, убрали важную свидетельницу, едва лишь она заикнулась вам про скрытую ею улику! – не унимался Полосатик-Блистанов. – А если ее вчера прикончили, то… Ну, Серафимчика ведь не было с нами всю вторую половину дня!

Катя тоже посмотрела в зеркало на Блистанова. И слова: «Но вы же, Арсений, отлично знаете, куда и к кому он умчался», – едва не слетели с ее губ.

– В хате Улиты бардак, – сообщил Гектор. – Правда, постель не разобрана, спать она еще не легла, выходит, не ночью напали на нее. И произошло это не в доме. Беспорядок возник не из-за ее сопротивления – в противном случае и посуду бы побили. На плите сковородка с жареными грибами, они испортились. Через всю кухню на веревке белье сушилось и разная дрянь – мухоморы с поганками. Веревку бы сорвали непременно при драке… В шкафу все полки опустошены, вещи на полу, ящики вывернуты, с вешалки верхняя одежда сброшена в кучу. Напавший явно искал у нее в доме нечто спрятанное. Но уже после убийства. Расправился он с ней во дворе – возле ее несушек. Она за яйцами метнулась с кухни… Яичницу к грибкам сварганить. Плита у нее газовая, газ баллонный, и она плиту выключила. Или же газ погасил потом убийца, не желая пожаром сразу привлечь внимание к дому. Судя по трупу, обстановке, грохнули ее вчера, в промежуток примерно часов с трех дня и дотемна. Карпа след простыл. При обычном раскладе он один из первых подозреваемых. Но, учитывая тайну Улиты, я бы на него поставил три к семи. Карпов знал про находку все годы, и ему было фиолетово… Если и до прочих в Кукуеве слухи доходили, то и они годами не выказывали интереса. Даже возможный настоящий убийца из местных. Но как только в Кукуев явились мы с расспросами… и Улита – мертвяк.

– И шестикрылый Серафим… в Кукуев сонный заявился, и он ей грудь рассек… башку разбил лопатой, – пропел тихонько Полосатик-Блистанов.

Катя не отреагировала на его стеб и намек. Подумала: «Сколько всего важного Гектор успел заметить и запомнить за пять минут, пока находился в доме Улиты».

Таруса встретила их умиротворением, безмятежностью и тишиной. Маленькие провинциальные города замирают осенью по окончании дачного и туристического сезона. Но омытая дождем Таруса – особое место. Катя сравнивала ее с Тарусой из своего прежнего путешествия с подружками по «цветаевским местам». Ничего не изменилось, осталось на своих местах: городской парк с памятниками Цветаевой и Ахмадуллиной, набережная с видом на Оку, главная широкая улица с отремонтированными купеческими домами в два этажа, бутик-отель «Онегин» с его столичным комфортом и уютом, белая колокольня…

Симура встретил их у пристани. В черном дождевике, с большим рюкзаком за плечами. На багажнике его старого, футуристического вида «Кавасаки» приторочен второй набитый рюкзак. Они поздоровались.

– Катер нас ждет на причале, самурай, – объявил ему Гектор. – Покажешь место рыбалки?

– Охотно, – ответил Симура. – Я его часто вспоминал. Там очень красиво: тихая заводь, песчаный берег. Река делает поворот за Кручей. Мы с отцом поймали тогда сома. Место словно с пейзажей Левитана сошло. Я даже видел его на одной его картине в Сети.

– Твоя мать танцами занималась в Тарусе, – сказал Гектор. – Где располагалась танцевальная студия?

– В том доме. – Симура указал на бордовый особнячок с вывеской «Кондитерская» на удалении от пристани. – Я помню маленьким себя – лет пяти, мама брала меня на уроки танцев. Я сидел и смотрел. Потом она танцы забросила. А сейчас вместо школы – кафе.

«И не спросишь теперь в закрытой школе танцев про Ариадну Счастливцеву», – пронеслось в голове Кати. Гектор, видно, подумал о том же.

– В школе танцев в то лето работала одноклассница твоей матери, Ариадна Счастливцева, – произнес он. – Мать твоя при нас обвинила ее в связи с твоим отцом. И бабуля Раиса этот факт не отрицала. Она видела Геннадия с Ариадной на стоянке у супермаркета в день, когда вы приехали с Кручи за туалетной бумагой и выпивоном. Ты, правда, в этот момент где-то болтался сепаратно.

– Да? Я не помню. Баба Рая не упоминала при наших редких встречах, – равнодушно ответил Симура.

– Давай начистоту, самурай. – Гектор надвинулся на него: – Колись. Кто с вами еще был тогда на Круче? Третий!

– Третий? – искренне удивился Симура. – О чем вы, Гектор Игоревич? Только