Я во всем виновата - Элизабет Кей

Распахнулась дверь.

В проеме возник силуэт тети, подсвеченный лампой из коридора. Она спотыкалась и немного раскачивалась, ночная рубашка болталась вокруг ее тела. От нее исходил густой, сонный запах. Через много лет я поняла, что это был запах виски.

– Пейдж! – крикнула она. – Я иду!

Эмбер спустилась с кровати и вытянула руку вперед, жестом велев тете остановиться.

– Пейдж! – крикнула тетя.

– Нет, – возразила Эмбер. – Ее нельзя будить.

Меня настолько мучили громкие крики, заполнившие всю комнату, что я совсем забыла о словах Чарли: ее нельзя будить, мы сделаем только хуже, если начнем ее сильно трясти или, тем более, бить.

Я спрыгнула вниз и бросилась ко второй кровати.

Тетя рванулась к дочери, оттолкнув меня.

– Пейдж! – завыла она. – Просыпайся!

– Не надо! – сказала Эмбер.

– Милая, – кричала тетя Мардж. – Это же я! Просыпайся!

Она наклонилась вперед и сильно встряхнула Пейдж, так что ее маленькое тельце безвольно мотнулось. Она была полна решимости положить конец крикам. Она готова была трясти всю планету, если бы это помогло облегчить страдания ее дочери. Теперь я лучше понимаю это чувство. Я чувствовала тот же самый отчаянный зуд, я готова была на все, лишь бы мой малыш поправился. Теперь я понимаю это, но в тот момент тетя казалась мне жестокой.

И вдруг крики прекратились.

– Пейдж? – прошептала тетя.

Я услышала шумное дыхание и всхлипы.

– Пейдж, ты в порядке? – спросила Лидия.

– Это вы меня заставили, – сказала Пейдж. – Ваши испытания.

– Какие испытания? – спросила тетя Мардж. – Ты о чем?

– Это они меня заставили, – сказала Пейдж. – Я из-за них осталась в пещере.

Говорила она еле-еле, чуть слышным шепотом.

– Что за чушь, – сказала тетя Мардж. – Тебе что-то приснилось?

Она наклонилась над кроватью, передвинула кузину к краю, а потом взяла ее на руки и понесла к двери. Ей пришлось вернуться за тряпичной куклой. Мы трое сидели молча, не в силах пошевелиться – и не желая этого делать.

– Все будет хорошо, – пообещала нам тетя Мардж.

Ночная рубашка с одной стороны задралась до самого бедра, а бретели сползли с плеч.

– Спите дальше, девочки, – сказала она, закрывая за собой дверь.

Эмбер включила свет и встала сбоку от камина.

– Что это было?

– Что именно? – уточнила Лидия.

– Она же все сказала. Ты же слышала. Ты слышала, что она сказала.

– Но твоя мама решила, что… – начала я.

– Ну да, – согласилась Эмбер. – Сейчас – да. А через несколько дней, когда она повторит это много раз? Что тогда? Что ты будешь делать?

Она уставилась на меня.

– Я – ничего. Может, я и использовала слово «испытание», но…

– Это все ты, – настаивала Эмбер. – Это ты начала.

– Но это же не я велела ей идти в пещеру.

– Девочки… – Голос Лидии дрогнул. – Давайте просто спать.

– А ты что думаешь? – Я перегнулась через край кровати и посмотрела вниз. Сестра лежала, уткнувшись головой в подушку и повыше натянув одеяло. – Ты же тоже считаешь, что это она виновата? А вовсе не я?

– Я с самого начала говорила, что это глупости. – Она не открывала глаза. – Я вас обеих предупреждала, что все пойдет не так, но вы же меня не послушали.

– Мне кажется, ты… – начала Эмбер.

– Дайте поспать, – сказала Лидия.

Я вдруг ощутила, что в ней кипит какая-то невысказанная тайна.

– Лиди…

Она внезапно села на кровати, потом встала и принялась ходить от двери до камина. В камине лежали поленья, но его не зажигали уже много-много лет.

– Вы представляете, что нам устроят? – сказала она. – Нас перестанут выпускать на улицу. Отберут у нас все вещи. И вообще домой отвезут.

– Я буду готовиться к экзаменам на стипендию, – сообщила Эмбер. – Уж это-то они мне не запретят.

– Не знаю, – засомневалась я. – Думаю, они придумают такое наказание, чтобы нам было по-настоящему больно.

Сейчас, думая об этом, я понимаю, что нас бы заперли в коттедже на несколько дней, заставив развлекать себя в темноватых низких комнатах, пока снаружи палило солнце. Я знаю, что мы бы сопротивлялись и ссорились, но разве это было бы так плохо? Может быть, мы научились бы немножко задумываться о последствиях, а не подталкивать друг друга к разным глупостям.

– Я не могу, – сказала Лидия. – Это слишком.

Она села на кровать, закрыла лицо руками и заплакала.

– А ты что ревешь? – злобно спросила Эмбер. – Ты все равно ни при чем.

Лидия опустила голову на колени и зарыдала еще более театрально. Она тряслась всем телом, даже кровать задрожала.

– Это я, – наконец прошептала она. – Это все я.

Эмбер посмотрела на меня, сбитая с толку. Я пожала плечами.

– Мне надо кое-что вам сказать.

Мы сели на ковер рядом с ней. Я положила руку ей на колено.

– Я думала, выйдет смешно. – Она с трудом переводила дыхание. – Что забавно будет все перевернуть.

– Что перевернуть? – не поняла Эмбер.

– Твои испытания. Ты же их придумала, чтобы сделать нам больно?

– Наверное…

– Не наверное, а точно. Все же понятно. Чердак, книга, пещера. Я знаю, что ты их придумала, чтобы причинить нам боль.

Эмбер взглянула на меня и пожала плечами. Лидия повернулась ко мне:

– А твои были такие страшные и гадкие…

Настала моя очередь выглядеть виноватой.

– Сад, и собака, и…

Она замолчала. Она даже не могла это сказать.

– Я просто хотела, чтобы вы поняли, как это – когда над вами смеются. Как надо мной…

– Что ты сделала, Лиди? – спросила я.

– Я велела ей оставаться в пещере до заката. Я хотела просто напугать вас. Чтобы вы забеспокоились. Я даже не подумала о приливе. Я не думала, что она окажется в ловушке. Я не думала об ужине, о взрослых и о том, как все объяснить. Я такая дура. Я была… я идиотка. Это моя вина, что она сидела там до ночи. Если бы не я, этого бы не случилось.

Это было правдой, но на самом деле каждый из нас совершил свою ошибку, которая привела к этому. Мы делили вину на троих.

– Мы не можем признаться, – сказала Эмбер. – Мы не можем рисковать. Просто не можем.

– Но мы же не можем не давать ей спать, – возразила я.

– Мы должны все исправить, – сказала Лидия.

Она отчаянно посмотрела на нас. У нее не было никаких идей, и она не собиралась ничего делать сама, но она очень хотела, чтобы мы – старшие – решили проблему. Она легла и накрылась одеялом.

– Я хочу спать. Я так устала.

– Нужно что-то делать, – сказала Эмбер. – Я