Проклятие Желтого императора - Юнь Хуянь

Так они шли минут десять, тут вдруг послышались звуки гитары и пения:

Как рассказать мне ей о том,

        что без нее тоскую дни и ночи?

И примет ли она мое признание?

Но в вечной тоске жить себя обреку,

        если хранить молчание.

Опершись спиной о столб электролинии, мужчина, лица которого в свете уличного фонаря было не разглядеть, подыгрывал себе на гитаре и негромко пел. Его песня была точно такой же, как и его тень, – длинной, расплывчатой и монотонной.

Но все мои сны о тебе, нужно ли их прерывать,

Цветы расцвели и завяли опять,

        как долго весны снова ждать?

Они остановились, немного постояли молча, слушая музыканта. Хуан Цзинфэн вдруг произнес:

– Вот и он, похоже, такой же, как я.

– Хм? – немного растерялся Яо Юань.

– Ему тоже некуда идти. Один на белом свете.

Печаль, холодная, как ночной ветер, охватила душу Яо Юаня.

– Цзинфэн, ты не как он. У тебя есть Гао Ся, а если в этом мире есть женщина, которая искренне тебя любит и ждет, ты не один на белом свете… Уже очень поздно, мне пора. Ты тоже поторопись на работу. Мы можем видеться в любое время, как раньше, в университете, сходим куда-нибудь, выпьем вместе. Прошлые дела, возможно, еще не в прошлом, завтра можем продолжить. – Сказав это, он взял руку Хуан Цзинфэна, крепко пожал ее, потом поймал такси и уехал.

Машина исчезла в бескрайнем сумраке ночи.

Хуан Цзинфэн опустил голову, посмотрел на свою руку, в ладони еще ощущалось тепло. Он улыбнулся и расхлябанной походкой направился к расположенному неподалеку служебному входу больницы.

Старая софора, согнувшаяся, как чахоточный больной, заслоняла своей кроной вход в небольшое одноэтажное здание. Над дверью висел тусклый фонарь, внутри стоял пронизывающий до костей холод. На стуле у двери сидел человек, на вид ему было уже за пятьдесят. Это был напарник Хуан Цзинфэна, ожидающий сменщика. Когда Хуан Цзинфэн наконец вошел, он с легким раздражением произнес:

– Что ты так поздно, мы же договорились на десять.

Хуан Цзинфэн никак не отреагировал, расписался в журнале учета рабочего времени на листе, зажатом большой железной скрепкой. Его товарищ ушел.

Хуан Цзинфэн спустился вниз по лестнице, идущей вдоль южной стены. Заросшие мхом ступени были немного скользкими. Лестница заканчивалась у белой стены, в которой немного правее виднелась стеклянная дверь. Толкнув ее, Хуан Цзинфэн вошел в помещение больничного морга. Люди, которые умирали в больнице, или врачи, которым нужно было зачем-то прийти в морг, попадали сюда на лифте, спускающемся из соседнего здания. Двери этого лифта располагались немного наискосок от входа в морг. Сотрудники морга же, каждый день приходя и уходя с работы, как мыши, шмыгали через заднюю дверь и спускались сюда по черной лестнице. Пациентам больницы не следовало лишний раз вспоминать о смерти, да и врачи не любили с ней сталкиваться и, пожалуй, предпочли бы вовсе не знать о ее существовании.

Хуан Цзинфэн осмотрел помещение морга. Хотя в этом месте правила уже не играли никакой роли, в то же время правил здесь было больше, чем где-либо. Например, в одиннадцать часов вечера нужно было потушить весь открытый огонь, в медных чанах не должно было оставаться даже крошечной искры; проследить, чтобы в помещении не находилось никаких лишних вещей, чтобы дверцы холодильника были плотно закрыты, то же касалось ящиков стола, все это следовало тщательно проконтролировать; проход у стены, служивший выделенной полосой для движения душ умерших, должен оставаться свободным… Закончив с осмотром, Хуан Цзинфэн опустился на пол около центрального ряда ячеек морозильника. Мертвую тишину морга нарушало только мерное гудение люминесцентной лампы под потолком – дз-з-з, дз-з-з…

Правой рукой он открыл ближайшую к нему ячейку холодильника, маркированную «Т-В-4», и потянул на себя ящик с телом. Тот с лязгом выехал наружу.

Внутри лежало тело женщины, зеленоватый цвет ее лица, казалось, стал еще чуть темнее. Глаза под полуприкрытыми веками уже помутнели и напоминали пару немного пыльных ледяных шариков.

– Сегодня я встретил Яо Юаня, – неожиданно произнес Хуан Цзинфэн. Мертвая женщина слушала равнодушно и спокойно. Хуан Цзинфэн тяжело вздохнул, потом, склонившись к телу, сообщил: – Он спросил, как у тебя дела. Я сказал, что у тебя все в порядке. Я никому не скажу, что на самом деле ты лежишь здесь.

* * *

Луна опустилась, взошло солнце.

Хуан Цзинфэн спал, прислонившись к холодильнику, и его разбудил рабочий, пришедший на дневное дежурство. Снаружи в морг не проникали ни свет, ни тьма, и невозможно было понять, что происходит в мире за его пределами, поэтому, когда Хуан Цзинфэн, растирая заспанные глаза, глянул на телефон и увидел время, он ойкнул, вскочил и опрометью бросился к выходу.

Добежав до метро, он спустился, проехал до станции Хуамао и поспешил к выходу. Практически сразу он заметил Дуань Шибэя, увлеченно читающего газету. Как всегда, борода и черный плащ скрывали большую часть его лица и фигуры. Хуан Цзинфэн, задыхаясь, выпалил:

– Извините, я опоздал, я проспал…

– Пустяки. – Дуань Шибэй взглянул на часы. – До утреннего часа пик еще минут тридцать, мы можем пока позаниматься здесь. Сегодня я объясню тебе основы мастерства смерти.

– А ту историю вы еще не рассказали до конца, – напомнил Хуан Цзинфэн, – про того парня, который чуть было не уничтожил профессию мастеров смерти. В вашем рассказе наступил переломный момент, но нам помешала полиция, вы так и не закончили.

Переломный момент наступил не только в той истории, но и в жизни Хуан Цзинфэна. Вчера, сразу после того, как Ма Сяочжун поспешно ушел, первое, что Дуань Шибэй сказал Хуан Цзинфэну, было:

– Ты должен срочно переехать.

Хуан Цзинфэн удивился:

– Почему?

– Я уже говорил тебе, что с полицией нам не пути, чем дальше мы будем держаться от них, тем лучше. Раз уж полиция наведалась сюда, это означает, тебе не стоит тут задерживаться. Переезжай. – Дуань Шибэй заметил нерешительность во взгляде Хуан Цзинфэна и с улыбкой добавил: – Ты боишься, что у тебя не хватит денег? Не беспокойся. У меня есть пустая квартира, там можно пожить. От той больницы, где ты работаешь, недалеко. Переезжай, я ничего с тебя не возьму.

Хуан Цзинфэн быстро собрал вещи и переехал. Комната располагалась на последнем этаже старой ветхой шестиэтажки, окно смотрело на юг, и солнечный свет мощным