Под черным небом - Ингер Вольф

Бойцы разбежались по покрытому снегом участку, будто огромные черные муравьи. Потом Марк по радио, закрепленному на плече, связался с дежурным и вызвал подкрепление.

– Позвоните криминалистам, – сказала Энджи. – Тут много работы. Пусть приедут всей командой. Снова.

Трокич чувствовал, как во флигель заползает холод, дышать стало трудно. Все вокруг казалось нереальным. Они приехали сюда, чтобы спасти Марию из когтей убийцы. Какое-то мгновение он надеялся, что сейчас все закончится. Что они смогут ее спасти. И что он вернется в Данию, обогащенный новым опытом.

Вместо этого теперь перед ними было нечто большее. Худшее. Неизвестный хищник, монстр, не собирался останавливаться, а хладнокровно убил еще троих.

Он посмотрел на собравшуюся за столом семью. Ни малейшего сходства с семейством Вад. Если убийца намечал себе жертв определенного типа, то эта семья никак в него не укладывалась. Почему тогда он расправился именно с ними? А Мария? Как она во все это вписывалась?

35

Энджи с Трокичем встретили группу из шести криминалистов, проигнорировали разошедшегося соседа, кричавшего им вслед: «Что я говорил? Что я говорил? Он сам во всем виноват!» – и уехали.

На протяжении многих километров не было произнесено ни слова. Они ждали сообщения дежурного о том, что преступника задержали. Но хороших новостей не услышали.

У Трокича в голове лихорадочно крутились мысли. Внутренним взором он видел только одно – окровавленных членов семьи Дэвида Гриффина и его самого. Энджи казалась спокойной, когда сворачивала на широкую дорогу. Но она уже видела подобное раньше. Хоть и в другой версии.

– Адама Коннолли доставили в участок, – сказала она. – Забрали его из университета.

– Он мог успеть убить Гриффина с семьей?

– Это возможно, если он сделал все быстро и если у него с собой была запасная одежда. Коннолли говорит, что просидел в офисе весь день, но никто из коллег не может это подтвердить. Команда полицейских обыскала его дом и его комнату в пансионате. Ни следа Марии. В принципе он мог убить их всех.

– Он ни в чем не признался? – спросил Трокич.

– Не-а. Пришлось его отпустить. Чертово дерьмо. Но я с ним еще не закончила. Вызову его на допрос завтра.

– А сейчас что? – поинтересовался Трокич.

– Будем ждать. Поедем ко мне, – сказала она наконец. – Я просто труп.

– Ладно, – кивнул он. У него совершенно не было желания в одиночестве сидеть в гостиничном номере с головой, полной жутких образов.

И тем более он не хотел оставлять ее одну.

Они запарковались перед ее трейлером. Энджи вошла внутрь, он за ней. В трейлере было немногим теплее, чем на улице.

– Я включу отопление, – сказала она. – Не могу себе позволить держать его включенным, когда меня нет дома, и тут мгновенно наступает собачий холод.

Трокич чувствовал себя здесь одновременно чужим и как дома. Он находился на другом конце света в совершенно иной культуре, приехал сюда, чтобы разобраться с трупами, а ее жилище было странным, но в то же время уютным местом, где отдыхаешь душой. Он никак не мог решить, нравится ему тут или нет.

Энджи включила музыку, и из маленькой колонки, стоящей на полке над скамьей у стола, полилась печальная поп-баллада. В высоком голосе чувствовались боль и тяжесть бытия. Сам Трокич обычно предпочитал совсем другой жанр – тяжелый рок. Но Энджи быстро выключила проигрыватель.

– Не могу сейчас слушать музыку, – сказала она устало.

Он сел за стол в отделении трейлера, служившем гостиной, и вскоре Энджи присоединилась к нему, сев напротив. Долгое время они просто сидели так. Шли минуты. Он рассматривал тонкие черты ее лица.

– Что это за чертовщина? – пробормотала она наконец. – Убиты две семьи. Я была уверена, что мы найдем Марию и положим конец этому кошмарному делу. Я была так уверена!

– А вместо этого все стало еще хуже.

– Мне реально надо выпить, – сказала она, вставая. – Не могу дождаться, чтобы завтра утром допросить этого Коннолли.

Она бросила быстрый взгляд в зеркало и потрогала щеку. Отек спал, и на ее лице отразилось облегчение. Потом она стала рыться в шкафчиках.

– Красное вино или виски? И не говорите, что хотите пива, потому что его у меня нет.

– Красное, спасибо, – сказал Трокич.

– Надо поесть, – продолжила она. – Я позвоню и закажу что-нибудь. Китайская кухня сойдет? Лосятины сегодня не будет.

Она не смогла выдавить из себя улыбку, а у него не было сил скорчить разочарованную гримасу.

– Значит, Дэвид Гриффин все же не наш убийца, – сказала она вскоре после того, как доставили еду. – Тогда вопрос в том, что общего между двумя семьями или что с ними общего у Адама Коннолли, если убийца он. Возможно, он знает что-то, чего не знаем мы.

– Но если это не он, – сказал Трокич, накладывая жаренных во фритюре креветок себе на тарелку, – то, возможно, целью убийцы была вся семья, а не отдельный ее член?

Энджи выпила полбокала вина одним глотком. Она все-таки взвинчена, хоть и кажется невозмутимой, отметил Трокич.

– Вначале мы говорили только об Асгере Ваде, – сказала Энджи, – потому что решили, что преступнику нужен был именно он. Кто-то хотел наказать Асгера, изнасиловав его жену. А кукольный домик на столе был просто дурной шуткой. По другой версии преступнику нужна была дочь, а семья ему помешала, и он решил запутать следы, расправившись со всеми.

– Но теперь все выглядит иначе. – Трокич перевел взгляд на чернильную тьму за окном. – Две семьи, два кукольных домика. Вопрос только в том, откуда убийца знал жертв. Коннолли становится тут наиболее очевидным подозреваемым.

Энджи навалила себе на тарелку большую порцию риса и овощей, приправленных соевым соусом. Ее ноги под столом коснулись его, но она не отодвинула их. Трокич почувствовал, как тепло ее тела просачивается сквозь ткань брюк, и пульс слегка участился. Они оба молчали, пока она смотрела ему в глаза. Долго. Изучающе. Наконец она опустила взгляд и продолжила:

– С другой стороны, нельзя исключить, что это кто-то совсем другой. Не обязательно кто-то, кто хорошо знал убитых. Возможно, просто кто-то, кто был вхож в оба дома.

– Плотник, который купил кукольный домик? – предположил Трокич, взявший свой пульс под контроль.

Энджи протянула руку за телефоном, лежавшим на столе, и позвонила.

– Здорово, Марк. Это я.

Возникла небольшая пауза, в течение которой шеф, очевидно, разразился длинной речью.

– Да уж, хреновина полная. Но мне надо знать, нашли ли в Анкоридже плотника, имя которого начинается на «Ха»? Того, что купил