Пассажир без возврата - Алексей Небоходов

– Ты не спала? – он поставил чашку на стол и сел напротив, пристально глядя на неё.

Девушка чуть качнула головой.

– Не знаю, – тихо произнесла она, сделав первый глоток. Кофе был крепким, терпким, таким, каким она привыкла его пить. – Было странное ощущение.

Виталий молча наблюдал за ней.

– Ночью? – уточнил он.

Она снова кивнула, а пальцы чуть крепче сжали чашку.

– Будто кто—то смотрел, – продолжила она, словно пробуя на вкус собственные слова. – Знаешь, не просто наблюдение, а… присутствие.

– С улицы?

– Да. Я видела кого—то. На другой стороне. Но когда моргнула, он исчез.

Виталий нахмурился, отпил кофе, не спуская с неё глаз:

– Думаешь, за нами следят?

Варвара сделала паузу, подбирая слова:

– Я не уверена. Это было скорее… ощущение. Нечто, что невозможно зафиксировать, но оно есть.

Он поставил чашку, потер виски и задумчиво пробежал пальцами по небритому подбородку.

– Вряд ли обычная слежка. У нас не тот уровень наблюдения. Это что—то другое, да?

Она кивнула.

– Я думаю, что да.

Они замолчали. За окном проехал первый утренний трамвай, и его гулкое дребезжание на мгновение заполнило комнату, прежде чем снова воцарилась тишина.

– Ты что—то выяснила по записям? – спросил Виталий.

Варвара кивнула, вытянула руку и взяла с края стола блокнот.

– Я смотрела, кто мог быть связан с исчезновением Пятакова, а кто – с нападениями на бордели. Если предположить, что всё это часть одного процесса, логика ускользает. Слишком разные почерки, слишком разные мотивы.

Виталий положил руки на стол, чуть наклонился к ней.

– Убийства в борделях и исчезновение Пятакова – это разные истории, – сказал он, словно подытоживая.

– Именно, – Варвара постучала ногтем по бумаге. – Кто бы ни убрал Пятакова, сделал это тихо. Без следов, без шума. Никто даже не успел понять, что произошло. А в борделях наоборот – резня, хаос, кровь на стенах.

– Там будто специально оставили следы, – добавил он.

– Возможно, хотели показать силу. Или послание.

Виталий провёл ладонью по затылку.

– Получается, мы имеем две силы. Одна действует скрытно, забирает ключевых людей, исчезает, не оставляя улик. Вторая – громит бордели, устраивает показательные казни.

– Совершенно разные подходы, – согласилась Варвара.

Она перевернула страницу блокнота.

– Есть ещё одно отличие, – добавила она. – Исчезновение Пятакова явно имело политический мотив. Он был слишком крупной фигурой, а значит, за этим стоит кто—то, у кого достаточно власти, чтобы провернуть такое и не оставить следов.

– А бордели?

– Там всё иначе. Это месть. Или зачистка.

– Но почему именно теперь?

Варвара задумалась, покачала головой:

– Возможно, кто—то посчитал, что настало время разорвать связи. Или уничтожить конкурентов.

Виталий выдохнул, допивая кофе.

– Два врага. Два направления. И оба – чертовски опасны.

– Да, – Варвара провела пальцем по краю чашки, затем подняла взгляд. – И нам нужно понять, кто за кем стоит, пока они не добрались до следующей жертвы.

Они снова замолчали. В воздухе висело напряжение, которое не могли рассеять ни кофе, ни утренний свет, пробивающийся сквозь жалюзи. За окном Москва жила своей обычной жизнью, но они оба знали – за этим ритмом скрывается нечто, что уже вытянуло свою тень в их сторону.

Варвара молча перевернула страницу блокнота, выведя несколько коротких пометок. Виталий, всё ещё погружённый в мысли, постукивал пальцами по краю чашки. Тишина, повисшая между ними, не была пустой – она наполнялась догадками, неоформленными мыслями, вопросами, которые ещё не обрели форму.

– Если эти две силы противостоят друг другу, – медленно произнёс Виталий, разрывая паузу, – то тогда нам нужно понять, на чьей стороне была база в Подмосковье.

Варвара задумчиво провела пальцем по краю бумаги.

– Там всё было иначе. Это не выглядело как обычная бойня или покушение. Больше напоминало ликвидацию.

– То есть ты считаешь, что это не просто совпадение?

– Тела, – она посмотрела на него. – Мы же не нашли ни одной привычной улики. Людей буквально испарили.

Виталий нахмурился, вспоминая картину с места трагедии.

– Да. И всё же, если связать это с нападениями на бордели… Вроде бы два разных метода, но эффект одинаковый. Уничтожение, стирание следов, устранение неугодных.

Варвара посмотрела в окно, за которым утро медленно вступало в свои права.

– Но в Подмосковье не было демонстрации силы. Там работали аккуратно, без внешнего шума. Значит, это могла быть другая сторона.

– Или та же, но с другим мотивом, – добавил Виталий, опускаясь чуть глубже в кресло.

Она вздохнула.

– Если это две разные силы, то у каждой должна быть своя цель. Одна уничтожает открыто, не скрываясь, другая действует из тени, словно зачищая поле.

Виталий подался вперёд:

– Получается, это война.

Варвара кивнула:

– И мы застряли посередине.

Она провела линию на бумаге, разделяя события на две части. Слева – исчезновение Пятакова, зачистка базы, следы идеального сокрытия преступлений. Справа – погромы в борделях, демонстративное уничтожение.

– Нам нужно понять, кто с кем воюет, – Виталий задумчиво провёл рукой по подбородку. – И что важнее – почему именно сейчас.

– Это ключевой вопрос, – согласилась она. – Потому что, если это не случайное стечение обстоятельств, значит, одна сторона намеренно спровоцировала другую.

– И тогда у нас есть шанс найти ту, что первой начала действовать, – подытожил он.

Варвара кивнула, вписывая последние штрихи в свои заметки.

– Возможно, база стала первой жертвой, – пробормотала она. – Или первым шагом в чужом плане.

Санин поднялся и, подойдя к окну, посмотрел вниз. Город жил своей привычной жизнью, но теперь в его взгляде всё выглядело иначе.

– Нам нужно выяснить, чья это война, пока нас самих не втянули глубже, – произнёс он.

Смолина закрыла блокнот и, глядя на него, тихо добавила:

– Думаю, нас уже втянули.

Глава 12

Москва, как огромный живой организм, мерцала в ночи сотнями тысяч огней, рассыпая отблески в лужах, на стеклянных витринах и редких, оставленных незашторенными окнах. Город жил в привычном ритме: нескончаемый поток машин растекался по магистралям, уличные музыканты всё ещё играли в центре, а в спальных районах где—то глухо хлопали двери подъездов. Опаздывающие пассажиры бежали к последним рейсам метро, а редкие прохожие растворялись в сумраке улиц, оставляя после себя только слабое эхо шагов.

Но были места, куда не заглядывал даже случайный прохожий. Один из таких уголков, скрытый от людского внимания, находился в глубине тихого, на первый взгляд ничем не примечательного квартала. Здесь, за высокими оградами, за фасадом, нарочито скромным, без вывесок, в здании, чей свет никогда не проникал наружу, располагалась клиника, о которой не писали в рекламных буклетах.

Официально это был