«Морской чёрт» выходит на берег - Владимир Васильевич Каржавин

— Простите, не знал. Соболезную…

— Ничего, ничего… зря я разбередил память.

Помолчали. Потом Сергей поднялся, поблагодарил вернувшуюся на кухню Марию Васильевну и вопросительно посмотрел на Вольского:

— Есть предложение сегодня фигуры не расставлять. На вас нагрянули грустные воспоминания, а у меня завтра тяжелый день.

В знак согласия Вольский молча кивнул. Потом обхватил голову руками и снова погрузился в воспоминания.

В своей комнате Сергей расположился на диване. Достал с полки томик Лермонтова, раскрыл. Но не читалось. "Гюрза… он же Исмаилов Альберт Джавадович, — мелькали мысли. — Интересно. Какой он в действительности? Такой, как на фотографии? А вдруг к нему не попадет газета? А может, ему наплевать на брата? Нет, это вряд ли. Ильяс говорил, что в Азербайджане старший брат это второй отец".

Неожиданно мысли переключились на Марину. Что с ней случилось в тот прекрасный вечер, когда он увидел ее на яхте, когда они после гуляли и мило беседовали? "Мне нужно побыть одной", — он хорошо помнил ее последние, резко сказанные слова.

Сергей отложил в сторону томик Лермонтова, поднялся, вышел в коридор. Подойдя к стоявшему на тумбочке телефону, снял трубку, набрал номер. После длинных гудков услышал уже ставший знакомым голос дежурной по этажу гостиницы:

— Инженера Каретину? Попробую найти.

Через пару минут тот же голос заставил Сергея грустно вздохнуть:

— Каретина еще не пришла.

Он повесил трубку. Потом накинул легкую куртку и вышел из квартиры. Прогулка — вот что сейчас ему было нужно.

Альберт Исмаилов не находил себе места. Два дня назад он отправил по нужному адресу сообщение, состоящее всего из трех слов; "Она на месте". И два последующих дня он каждый вечер ловил на своей "Спидоле" радиостанцию "Немецкая волна" и каждый раз записывал на магнитофон передаваемые новости. Именно в новостях ему должны были шифровкой сообщить, куда и когда подойдет этот самый "Зеетойфель". По нескольку раз прокручивал он магнитофонную запись новостей, готовый с помощью кода прочитать сообщение. Но… тщетно. Забыл, что ли, Ройтман о нем? А может, Ройтман сам решится на плавание на "Зеетойфеле", тем более, что он теперь знает, что тайник не тронут? Что в тайнике? Наверняка списки, а точнее, картотека агентуры, которую немцы не успели забрать, уходя. А вдруг еще и ценности? Много по весу они не займут. А раз так, то на "Зеетойфеле" двое приедут, двое и уедут, забрав то, что за металлической дверью. Смогут ли они на берегу отыскать дачу Бисмарка? Смогут, ведь у немцев во время войны здесь был испытательный полигон и отвечал за его безопасность и секретность сам Ройтман. Нужен ли для этого он, Исмаилов? Нет, не нужен. Он не раз уже делал такой прискорбный для себя вывод. Значит, и сообщать ему ничего не будут. Логично… И что дальше? Что с ним будет? Это решит Ройтман, а точнее, те, кто стоят за Ройтманом.

Это утро Исмаилов, как всегда, начал с прогулки до газетного киоска. Осторожно спустившись с пятого этажа и не встретив никого в подъезде, вышел на улицу. Завернувшись от дождя в плащ, надел летнюю кепку и не спеша пошел по мокрому асфальту. Через пару кварталов обозначился киоск "Союзпечать".

Дождь усилился и, чтобы купленные газеты не подмокли, Исмаилов опустил их в небольшую капроновую сумочку, предусмотрительно захваченную с собой. Вернувшись, он начал просмотр прессы с центральных газет. "Правда", "Известия", "Труд" — все пишут об одном и том же, в первую очередь, об открытии Самоотлорского нефтяного месторождения, крупнейшего в СССР. Исмаилов отложил их в сторону и развернул "Балтийскую правду". И здесь пишут о нефти, о своей, недавно открытой калининградской нефти в районе города Гусева. В связи с этим большая статья: "Бакинские нефтяники помогут". Бакинские… чем-то родным повеяло. А вот и глава делегации высказывает свое мнение о перспективах нефтедобычи, отвечает на вопросы — почетный нефтяник, Герой Социалистического Труда… Альберт Исмаилов замер, потому что после перечисления званий и наград следовало имя — Рустам Исмаилов. Больно кольнуло сердце, ведь его младшего брата при жизни тоже звали Рустам Исмаилов. Альберт закрыл глаза, вспомнил весну 1938 года, когда он после ареста отца в последний раз видел брата.

Исмаилов-старший стал читать дальше — дальше следовало интервью с Героем Соцтруда. Но что это? Рустам Исмаилов вспоминает тот же 1938-й, когда арестовали отца, вспоминает, как его отправили в детдом. И… о том, что ничего не знает о своем старшем брате, говорит, во время войны пропал без вести.

Альберт Исмаилов замер: выходит… выходит, брат Рустам жив! Да еще такой уважаемый человек! Альберт Исмаилов готов был закричать, и этот крик был бы и радостью, и проклятием самому себе, за то, что он, как старший брат, ничего не знал за эти годы о судьбе младшего.

В горле перехватило, Альберт Исмаилов, как окаменелый, сидел неподвижно несколько минут. Потом, словно опомнившись, схватил "Балтийскую правду" и впился глазами в ее последнюю страницу, на которой был указан адрес редакции.

Игорь Бородецкий почувствовал, что сегодня он не сможет работать. А дел было много: незаконченные статьи, интервью, телефонные звонки, которые он собирался сделать в различные города и поселки области. Но ожидание — тяжелое ожидание взяло верх. "Придет? А может, не придет. Зря мы…" — шептал он самому себе, посматривая на сегодняшнюю "Балтийскую правду". Там передовицей красовалась его статья, подготовленная на основе материала из "Зари Востока". Вчера он весь день трудился над ней, а под вечер принес главному редактору, сказав, что она для ближайшего выпуска газеты и планируемую передовицу надо заменить. Ожидал вопросы, даже проклятия вспыльчивого главреда, но тот был на удивление спокоен. Видимо, ему звонили из Управления на этот счет.

Бородецкий то нервно расхаживал по кабинету, то пил очередную чашку кофе. Кофе готовил сам, поскольку Таню, своего секретаря-машинистку, отпустил домой, в целях безопасности. В таком ходячем положении застал его вошедший Дружинин.

— Волнуешься?

— Сам не знаю, что со мной, — отозвался Бородецкий. — Всегда считал, что у меня железные нервы, а тут…

— Успокойся, мы рядом. К тому же если он придет, то придет без оружия.

— Ты так считаешь?

— Не сомневаюсь. Это во время войны разведчики уходили за линию фронта с оружием и стреляли при необходимости. Тот, кого мы ищем, разведчик другого уровня. Для таких есть правило: если разведчик выстрелил, то это уже не разведчик.

Ведущий репортер "Балтийской правды" молчал.

— Давай лучше в шахматы сыграем, — предложил Сергей.

— Да какие тут шахматы! — взмахнул руками Бородецкий. — Я в таком