«Морской чёрт» выходит на берег - Владимир Васильевич Каржавин

сказал, что запомнил лишь голос — мягкий баритон. Баритон… В спектрах голосов Сергей разбирался: в школьные годы пел в хоре при городском музыкальном училище. Как попал? Ситуация банальная: влюбился в девочку, которая пела в этом хоре. Пришел на прослушивание, и его, на удивление, приняли. Целый год ходил. А потом… девочка с родителями переехала в другой город, а он увлекся футболом. После было окончание школы и военное училище. Как давно это было…

Мысли снова вернулись в день сегодняшний. Что еще? За что зацепиться? Думай, Дружинин, думай… Радиовыстрелы, сверхкороткие радиосигналы? Может, за них? Посоветоваться с Воронцовым? Но начальника радиотехнического отдела спешно госпитализировали — язва. Все не так, все не в пользу его, Сергея Дружинина.

Стоп! Радиодело… А если обратиться к Мастеру, то есть к Дронову? Может, он прояснит ситуацию: как с немецкого передатчика времен войны передавать сверхскоростные сообщения? И еще: телефонная станция… Ох, голова идет кругом…

Утром, встретившись в Управлении с Малышкиным, Дружинин тут же дал ему команду отыскать и представить список всех, кому выдавали пропуска, потом заняться телефонной станцией. А сам направился в радиомастерскую к Дронову.

Увидев вошедшего Дружинина, Дронов насторожился. Но вскоре понял, что тот пришел к нему не за тем, чтобы арестовывать, поэтому успокоился. Сергей, не особо надеясь на помощь, пояснил, зачем пришел. Но оказалось, Василий Дронов знаком с устройствами для ускоренной передачи информации.

— Знаю о таких, — негромко произнес он и со знанием дела начал пояснять: — Это портативные радиопередатчики для проведения быстрых сеансов связи со своим "центром" могли также быть применены агентами для передачи информации своим кураторам в случае крайней необходимости. Они были достаточно мощными для проведения связи на значительном расстоянии, но очень на коротком отрезке времени: не более 2–3 секунд. Малогабаритны, удобны для скрытого хранения и транспортировки. Как правило, выполнялись в виде трех отдельных блоков.

Дронов взял лист бумаги, карандаш и начертил три фигуры в форме квадратов, расположенных впритык друг к другу:

— Вот, структурная схема агентурного немецкого радиопередатчика SE 100/11. Три главных модуля: слева приемник, справа передатчик, а посередине источник питания. Модульная конструкция облегчала скрытое хранение, а в случае необходимости передатчик можно было собрать за несколько минут. Но широкого применения они не получили, так как, повторяю, большого объема информации через такой не передать.

— Интересно… — Сергей разглядывал простые фигуры на листке, хотя их вид мало о чем говорил, а Дронов принялся пояснять дальше, видимо, почувствовал себя "в своей тарелке":

— У англичан передатчик такого типа был более совершенным.

— Вы видели и английский?

— Я много, что видел. Я ведь числился инструктором, обучающим курсантов школы. А когда сдался, все подробно изложил капитану СМЕРШ Мальченко. Но тот вместе с другими…

— Знаю, знаю, — прервал его Дружинин. — Вы не договорили об английском передатчике.

— Об английском? Это радиопередатчик с компрессором. В компрессоре вся суть изобретения. Именно он "сжимал" телеграфное сообщение, превращая его в короткий радиосигнал. Это существенно снижало вероятность его обнаружения противником.

— А в вашей школе кто занимался такими новшествами? — спросил Сергей.

— В школе все шло через Ройтмана, но Ройтман не был большим специалистом в радиотехнике.

— А кто был?

— Пару раз приезжал один в штатском. Думаю, он и предлагал SE-110/11, — указал Дронов на лежащий на столе листок.

— Вы с ним общались?

— Нет, но в класс, где я обучал радистов, он несколько раз заходил в сопровождении Ройтмана. Понаблюдал и даже задал мне несколько вопросов.

— Вопросов? На русском?

— Да, он по-русски говорил чисто.

Сергей почувствовал волнение:

— Что вы еще можете сказать о нем? Какой он? Высокий? Средний? Блондин? Полный? Худощавый?

— Самый обыкновенный: чуть выше среднего, как я. Волосы темно-русые с проблесками седины… ни шрамов… ни родинок…

— Возраст?

— В то время около сорока… Вот, пожалуй, и все.

— Не густо…

Дружинин задумался. Хотел было задать еще вопрос, но Дронов опередил его:

— Да, вспомнил! Голос у него запоминался: такой приятный, как у оперного певца. Из современных похож на голос Георга Отса. Люблю слушать…

— Я тоже Отса люблю, — Сергей поднялся. Подошел к окну, вгляделся. Вдали на фоне ясного в этот день неба виднелась белая полоска от реактивного самолета.

В это время раздался стук в дверь.

— Я занят! — предупредил Дронов, по дверь уже отворилась, и на пороге появилась женщина приятной внешности:

— Василий Григорьевич, там…

— Зинаида Владимировна, я уже сказал, что занят, — недовольно повторил Дронов.

— Но там клиент’ устроил скандал. Кричит, что вчера забрал приемник, а тот не работает. Вас требует.

Дружинин повернулся и обратил взор на директора мастерской:

— Василий Григорьевич, идите, я подожду.

Он снова вгляделся вдаль: белая полоса от самолета почти рассеялась. Мягкий баритон… как у оперного певца… Что-то похожее он слышал, вот только где?

И Дружинин вспомнил!

Минут через пять вернулся Дронов:

— Извините, дела.

Но Сергея Дружинина дела радиомастерской уже не интересовали.

— Едем, быстро! — почти прокричал он и схватил за локоть Дронова.

Уже больше часа Сергей прохаживался по санаторной дорожке, посыпанной морским песком. По-летнему светило солнце, легкий соленый ветер напоминал о близости моря. Дружинин незаметно наблюдал по сторонам: мимо проходили отдыхающие, порой слышался веселый смех. Но тот, кого Сергей ждал, все не шел.

Вот, наконец, появился и он. Витольд Валерьянович Краснолобов вышел на крыльцо директорского корпуса и зажмурился от солнца — видимо, сидеть в своем кабинете в такой летний час ему надоело. Он спустился по ступенькам и, увидев Дружинина, сам подошел к нему:

— Рад приветствовать, товарищ капитан. Но… ничем порадовать не могу.

— Так уж ничем? — Сергей попробовал улыбнуться.

Взгляд директора санатория стал настороженным:

— "Спидола" как стояла у кровати Богословского, так и стоит, — пояснил он.

Дружинин уже не улыбался, он лишь тяжело вздохнул:

— Мне остается только сожалеть о потерянном времени и откланяться.

Краснолобов молча развел руками, как бы говоря: такова жизнь.

Когда он ушел, Дружинин быстро очутился у скамейки в аллее, где из-за кустов наблюдал Дронов. Сердце бешено колотилось. Ни слова не говоря, Сергей вопрошающим взглядом впился в лицо раздвинувшего ветви кустов Дронова. Тот, видимо, тоже волновался, но слова его прозвучали четко:

— Это он. И голос похож.

…Через час Дружинин уже был в приемной Кострова.

— У товарища полковника совещание, — назидательно предупредила Маргарита Витальевна.

Но ведомый порывом удачи, Дружинин не собирался спрашивать разрешения. Когда он приоткрыл дверь кабинета Кострова, в котором сидело четыре человека, начальник Управления вопросительно поднял голову. В ответ Дружинин слегка утвердительно кивнул, — что означало — срочно!

Через пару минут после того как полковник Костров прекратил совещание, Сергей