Растворенные - Сара Блэдэль

Лиам поднял взгляд от мобильника.

– Если я приеду к вам завтра, чтобы поговорить с вами и Кариной, сможете ли вы объяснить, почему ваш телефон в течение последнего года часто оказывался в том же месте, что и телефон Клауса?

Хенрик был похож на человека, которого только что оглушили ударом по голове.

– Я не понимаю, о чем вы?

Он отступил на шаг, как будто хотел занять оборонительную позицию.

– Тогда давайте я спрошу вас прямо: у вас с Клаусом роман?

– Я не имею никакого отношения ни к исчезновению Шарлотты, ни к исчезновению моего отца. – У Хенрика на шее снова проступили красные пятна.

– Я ничего такого и не говорил, – сказал Лиам и попросил его ответить на вопрос.

Хенрик пристально посмотрел на него.

– Если все выйдет наружу, Клаус этого не переживет.

– Но никто из вас не счел нужным рассказать об этом, когда исчезла его жена? А ведь это могло быть причиной ее ухода от него.

– Если люди начнут сплетничать, Клаусу конец как тренеру, – продолжал Хенрик, словно не слышал, что сказал Лиам. – К тому же ему придется переехать. Обыватели будут придумывать всякую ерунду и отвернутся от него.

– Да, – сказал Лиам, – чем больше стоит на кону, когда ты что-то скрываешь, тем дальше человек готов пойти, чтобы продолжать скрывать это.

Хенрик беспокойно переминался с ноги на ногу и глубоко вздыхал, собираясь что-то сказать, но тут к ним подбежал Андреас.

– Папа! Правда ли, что клуб обанкротился и что мы, может, вообще не будем играть клубный матч в выходные?

Лиам растерялся, а Хенрик, воспользовавшись моментом, быстро ушел.

– Папа, это серьезно? – продолжал Андреас, в его голосе звучали нотки отчаяния.

– Вы должны что-то сделать, ведь мы уже так многого добились. Мы не можем отказаться от участия в сборной Дании!

Лиам обнял сына и пошел с ним к раздевалке.

– Обещаю, что будут приложены все силы, чтобы найти решение. Все образуется. Конечно же, вы должны играть этот матч.

* * *

– Ты одна? – послышался голос от двери.

– Маргрете! – Дея подняла глаза от монитора, она просматривала отчет за день, прежде чем передать его Лиаму. – Да, одна.

– Я как раз с тобой хотела поговорить.

Начальница подошла к ней. Резкий стук ее каблуков эхом отдавался в пустом, открытом офисном пространстве. Она села на край стола Торбьорна.

Дея бросила взгляд на монитор.

– Я дописываю отчет о посещении дома Кента и Марии Хансен, а потом Лиам сразу же перешлет его тебе. То есть в дом мы не попали, но…

Не похоже было, что Дюббёль пришла, чтобы поторопить ее с сегодняшним отчетом. Она серьезно посмотрела на Дею.

– Что вы делаете для того, чтобы завтра не исчез шестой человек?

Дея нахмурилась и растерянно покачала головой. Дюббёль вопросительно смотрела на нее, а Дея лихорадочно пыталась вычислить, почему начальница пришла поговорить именно с ней о том, что, очевидно, следовало обсуждать с Лиамом.

– Лиам проинформирует тебя.

Она непонимающе посмотрела на Дюббёль.

– Да, это понятно, но я просто хотела услышать, что ты думаешь. Теперь ты знаешь, на чем сосредоточиться, верно? Распутство и измена.

– Да это все равно что сказать: исчезнет человек старше двадцати пяти лет, – сказала Дея. – Много кто изменял или жил без заключения брака.

– Но вы же не хотите с этим выйти к прессе, я правильно понимаю?

Дея никак не могла понять ее, и вдруг ей показалось, что, очень может быть, Маргрете Дюббёль действительно просто хочет убедиться, что она интенсивно работает. Может, и не надо ничего домысливать.

– Ты думаешь, завтра тебе будет легче, если все взрослые люди в округе станут бояться, что они окажутся следующей жертвой?

Дея успела заметить легкую улыбку на губах начальника полиции.

– Нет, конечно. Но мне станет легче, если в деле случится прорыв.

Дея поняла, что это еще не все, и выжидающе откинулась на спинку кресла.

Дюббёль буравила ее взглядом.

– У вас была стычка с Нассрин?

– Ничего особенного, – небрежно ответила Дея.

– Значит, у вас в группе нет никаких проблем?

Дея помотала головой.

– У тебя в прошлом были разные проблемы, – продолжала Дюббёль, намекая на то, что она во время беседы при приеме Деи на работу назвала «тяжелым багажом из Гренландии».

– У нас с Нассрин все в порядке.

Дея спокойно смотрела ей в глаза.

– Рада слышать. Я хотела в этом убедиться, мне не нужен раскол в моей главной группе. Нассрин рассердилась, что вы допрашивали ее дядей без ее ведома, так?

Дея напряженно улыбнулась.

– Как я уже говорила, все в порядке, а к работе Нассрин у меня нет никаких претензий – наоборот. Когда-нибудь она займет твое кресло, Маргрете. Черт возьми, наверное, это в ней и раздражает. Она хочет очень многого, и она, конечно, этого добьется!

День шестой – среда

Когда Беата открыла глаза, было еще темно. Какой-то шорох в ночи нарушил ее сон. Она сосредоточенно прислушалась, но ничего не услышала, кроме звуков самого дома. Щелчки в трубах отопления в гостиной и шуршание ветки о водосточный желоб со стороны сада. Наверное, ребенок в животе разбудил ее.

Она попыталась успокоиться и снова заснуть. Повернулась на бок и потянулась к Питеру, желая щекой почувствовать успокаивающее биение его сердца, и только тут осознала, что в постели Питера нет. На мгновение ее охватило чувство глубокой тоски, потом она сбросила одеяло, чтобы почувствовать, как ветерок из открытого окна обдувает ее горячее беременное тело.

Это просто бессонница. Питер так часто уходит рано утром, что она должна была уже привыкнуть к этому. Она положила руку на его одеяло и подумала, что, наверное, проснулась, когда он вставал. Но одеяло было холодным.

Беата нащупала кнопку ночника, немного полежала, привыкая к свету, потом встала и надела халат. За окном постепенно начинало светать, и горизонт окрасился тусклым розовым светом на фоне черного ночного неба. Внизу, на кухне, часы на плите показывали 4:12. На мгновение она замерла в тишине, оглядывая двор и сад. Подумала, как ей не хватает той близости, которая была между ней и Питером в начале их отношений, не только сексуального влечения, которое для нее было совершенно неожиданным, ведь Питер так отличался от отца Силье. С первого дня знакомства она чувствовала себя