Твоя последняя ложь - Мэри Кубика

квартале[35] по Паркшор-драйв, была задержана и помещена под стражу сотрудниками отдела полиции Джолиета[36] по обвинению в хранении запрещенных веществ». И еще есть полицейское фото, ничем не напоминающее ту фотку женщины в бикини и саронге в «сетевом» профиле. С экрана на меня смотрит лицо женщины на десяток-другой лет постарше Ника, с редеющими волосами, увядшей кожей и грустными глазами. Мне даже отдаленно не представить себе, что у него могла быть с ней интрижка. Она совершенно непривлекательна, и все-таки Коннор более чем прозрачно намекнул на это. Намекнул, что у Ника был роман.

Но если у Ника был роман не с миз Грей, тогда с кем? Если у них не было интрижки, то почему он связался с этой женщиной? Это как-то связано с запрещенными веществами? Ник и сам употреблял?

В какой-то миг все обретает смысл. То, что Ник был сам не свой в течение нескольких недель, предшествовавших рождению Феликса… Эти его угрюмость и уныние… Тот факт, что он обналичил свои средства по страхованию жизни – чтобы быстро и без проблем приобрести дурь?

Решаю, что Мелинда Грей – не любовница Ника. Она его дилер.

Ник употреблял запрещенные вещества… Принимал ли он их непосредственно перед аварией? Был ли он под кайфом, как это у них называется? Конечно, полиция должна была провести анализы на запрещенные вещества или алкоголь в больнице после ДТП, хотя не факт. Подумываю спросить об этом у детектива Кауфмана, однако не хочу вызывать у него никаких подозрений. Он и без того убежден, что Ник сам виноват в своей смерти.

Несколько секунд собираюсь с мыслями, а потом спешу из комнаты, чтобы отыскать личные вещи Ника, которые мне привезли из морга несколько дней назад, – ключи от машины, бумажник и сотовый телефон. Но среди них есть и другие вещи, на которые я тогда не обратила внимания, однако теперь замечаю. На самом дне пластикового пакета я нахожу лимонно-зеленую крышечку от бутылки с газировкой и пластмассового солдатика не больше двух дюймов ростом. Привлекает мое внимание не кислотно-яркая крышечка, а эта зеленая пластмассовая фигурка – игрушка, которую продают целыми ведрами, по сотне солдатиков в одной коробке, а то и больше. Беру солдатика в руки и смотрю ему в глаза.

– Откуда ты взялся? – спрашиваю я, но он не отвечает.

Окликаю Мейси и, держа солдатика на виду, спрашиваю, не ее ли это игрушка. Она брезгливо морщит носик и отрицательно качает головой, отстраняясь от фигурки.

– Это для мальчиков, – говорит дочь, как будто эта игрушка может быть заражена вшами или чем похуже, и возвращается к просмотру телевизора.

Зачем Нику игрушечный солдатик? Скорее всего, это какая-то ошибка, размышляю я. Наверное, эта зеленая фигурка лежала в кармане джинсов какого-нибудь другого трупа в морге, а запаренный санитар лишь подумал, что она принадлежит Нику… Может, где-нибудь сейчас маленький мальчик скучает и по своему отцу, и по этой игрушке.

Кладу солдатика обратно в пакет. Но это еще не всё. Нахожу обрывок блистерной упаковки с двумя голубыми овальными таблетками, каждая меньше сантиметра в длину. Это не какой-то там обычный ибупрофен или средство от аллергии, а что-то другое. Ник не принимал никаких рецептурных лекарств из числа мне известных. Хотя, может, и принимал. Может, принимал, но просто не сказал мне. Или, может, это препараты, которые он получил от Мелинды Грей, – рецептурные лекарства, добытые либо по «левому» рецепту, либо вообще без всякого рецепта. Подношу таблетки к глазам – на каждой название и дозировка. Быстрый поиск в «Гугле» показывает, что этот препарат обычно используется для лечения бессонницы – что вполне логично, ведь все мы перестали нормально спать за несколько недель до рождения Феликса, – и все же побочные эффекты очень серьезны: агрессивное поведение, депрессия, суицидальные мысли… Мои глаза задерживаются на этих словах на экране компьютера. Суицидальные мысли… Виноваты ли эти таблетки в смерти моего мужа? Я захожу в личный кабинет Ника в «МайЧарт» – онлайн-базе данных, в которой врачи общей практики хранят медицинские карты для удобства своих пациентов. Для входа в личный аккаунт используется адрес электронной почты Ника, и когда я нажимаю кнопку «Забыли пароль?», тот сразу же приходит на его почту, к которой я легко получаю доступ, зная пароль от почтового аккаунта. Просматриваю его медицинскую карту и список прописанных лекарств. Последним, что прописал Нику его врач, был амоксициллин для лечения гайморита прошлой зимой. Этот препарат нигде не упоминается.

Эти таблетки получены не от врача Ника. Они поступили откуда-то еще.

Таблетки пока что откладываю в сторону.

Батарея в мобильном разряжена, экран разбит вдребезги. Выуживаю из набитого всякой всячиной выдвижного ящика стола зарядное устройство. Требуется время, чтобы зарядить телефон настолько, чтобы он снова включился, хотя, учитывая плачевное состояние дисплея, я удивлена, что он вообще включается. Появляется экран блокировки, на котором мы с Ником сфотографированы вместе – на жидкокристаллическом экране можно различить наши лица, искаженные трещинами. Однако Ник все равно красив, как всегда, его моложавое лицо неподвластно возрасту. Улыбка у него на снимке теплая и приветливая, и я напоминаю себе, что Ник не обидит и мухи. Никогда. Воспоминания о судебном запрете захлестывают меня, когда я смотрю в добрые, ласковые глаза Ника, зная, что его руки никогда не прикасались ко мне без сострадания или теплоты, что его слова никогда не были жестокими или подлыми.

Это наверняка какая-то ошибка – это может быть только ошибкой. Запрещенные вещества, судебные запреты, интрижки на стороне… Это не Ник.

Я ввожу пароль Ника – лишнее доказательство того, говорю я себе при этом, что в нашем браке не было секретов, хотя мой разум уже начинает сомневаться в этом, – и открываю журнал вызовов, чтобы посмотреть, с кем он разговаривал в момент аварии. Код города 206, что ни о чем мне не говорит, поэтому опять открываю поисковик и ввожу номер целиком. Представляю себе, как Ник отвечает на звонок, как его большая ловкая рука прижимает мобильник к уху, как он шепчет Мейси, разглядывающей картинки в книжке на заднем сиденье, чтобы она вела себя потише: «Папа разговаривает по телефону… Алло!» Вижу, как он что-то спрашивает, а затем на его красивом лице появляется секундное замешательство, когда на другом конце провода спрашивают Эми, Натали или Ренату. «Вы ошиблись номером», – говорит он, и тут перед ним внезапно возникает поворот дороги, и у него нет времени среагировать, ничего не остается, кроме как на скорости пятьдесят миль в час