Не смотри назад - Джо Спейн

– Надеюсь, в непредумышленном, – уточняет Микки.

– Да, возможно. Вы отдаете себе отчет, что эту беседу я должен вести с его законным представителем?

– Конечно. Я в курсе, что не могу представлять его интересы. Но постараюсь найти ему подходящего адвоката.

– Рад это слышать. Он упорно настаивал, что готов разговаривать только с вами.

Микки наклоняет голову. Она подозревает, что Люк в состоянии шока. Тот Люк, которого она знала, не был ангелом, но и на такое не пошел бы. При любом раскладе. Она все еще ломает голову, о чем он думал, когда взял и купил пистолет.

– Я благодарна, что вы уделяете мне время, чтобы хоть немного ввести в курс дела, – говорит Микки, подчеркивая последние слова.

Инспектор Аллейн кивает. Она начинает понимать, почему он понравился Люку. Язык тела говорит, что в детективе нет ни намека на оборонительную или наступательную агрессию. Он держится непринужденно. Судит непредвзято. Его тщательно продуманное расслабленное поведение – если оно, конечно, продумано – способствует доверию.

– Мне нравится мистер Миллер, – говорит инспектор Аллейн. – Он кажется порядочным человеком, который пережил травмирующее событие. Понаблюдав за ним и поговорив, я не думаю, что он намеревался кого‑то убить. Заявление его жены совпадает с этим. Но система правосудия будет опираться на факты, а не на чувства. Мистер Миллер раздобыл смертоносное оружие. Где, он отказывается нам рассказать. Но он купил пистолет с намерением использовать его, если возникнет необходимость. Он не пришел в полицию и не сообщил об угрозах, а взял правосудие в свои руки. Его законным представителям будет трудно уйти от обвинения в преднамеренности.

– Но Дэвидсон сам проник к ним на виллу, – возражает Микки. – Люк его не искал. Он боялся, что тот нападет, и подготовился. Его действия – это действия испуганного человека, а не того, кто планирует совершить преступление. У вас есть два свидетеля, утверждающих, что Дэвидсон напал на Роуз и Люка, и пистолет был пущен в ход как последнее средство.

– У мистера Миллера сломан нос и есть несколько синяков. У жертвы тоже обнаружены синяки на теле, но, что немаловажно, при нем не было никакого оружия. Для последнего средства стрельба началась слишком быстро.

– Вы говорите, что Дэвидсон не был вооружен?

Микки не понимает. Как он собирался обезвредить Люка, чтобы добраться до Роуз, – голыми руками? Или рассчитывал найти подходящее орудие на вилле? Тогда зачем было ломиться через французские двери, если ему требовался доступ на кухню? Инспектор упомянул, что дверь на террасу тоже оказалась не заперта.

Возможно, Дэвидсон и планировал зайти через кухню, но Люк его вспугнул, поэтому он обошел дом сзади и в итоге попал туда через спальню.

Инспектор Аллейн облокачивается о стол и наклоняется вперед.

– При нем не было оружия, – повторяет он. – И есть еще один факт, который может иметь решающее значение.

Микки готовится принять удар.

Она не представляет, что будет сказано дальше, но выражение лица инспектора Аллейна не предвещает ничего хорошего.

* * *

Тюрьма, где содержится Люк, небольшая и чистая и, судя по виду, довольно комфортная.

Микки рада хотя бы этому. После разговора с инспектором Аллейном ее тревожит, что Люк может надолго застрять здесь.

Тюремный охранник приводит ее в маленькую комнату, недавно выкрашенную в бледно-желтый цвет. Больше похоже на клинику, чем на тюрьму, думает Микки. Она сидит за металлическим столом, прикрученным к полу болтами, и барабанит пальцами по столешнице.

Через несколько минут дверь в дальнем конце переговорной открывается, и вводят Люка.

На нем серый спортивный костюм, который выглядит как стандартная тюремная униформа. Он не закован в наручники и ничем не ограничен физически, но это неважно. Уже свыкся, понимает Микки.

Дело не в тюремной робе. Лицо посерело. Плечи опущены.

Он сломлен.

Его лицо слегка озаряется при виде нее, и она видит проблеск прежнего Люка в его серых глазах. Потом он замечает ее синяки и шишки и хмурится.

Она встает, чтобы обнять Люка, но отрывистое покачивание головой охранника говорит, что это запрещено.

Тогда они садятся друг напротив друга; их руки лежат на столе, но не соприкасаются.

Микки в смятении. Прошло много лет с тех пор, как она находилась так близко к нему физически, и все чувства, которые она когда‑либо испытывала к Люку, снова оживают. Конечно, на лице у него прибавилось морщин, и волосы уже не такие темные. Но он выглядит почти прежним. Это все еще Люк.

– Боже, Микки, – говорит он, – я и не думал, что ты так сильно разбилась. Прости… за все это.

– Ничего страшного, – отмахивается она. – Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

Она врет. Ей пришлось принять две таблетки обезболивающего на улице. Болит так же ужасно, как выглядит.

– Я очень рад, что ты здесь, – говорит он.

– Я тоже рада, – отзывается Микки. – Боже, как такое вообще могло случиться?

Он пожимает плечами:

– Не знаю. Честно, не знаю.

Микки делает глубокий вдох.

– Люк, я здесь просто для поддержки. Первым делом…

– …Мне нужно нанять адвокатов. Я знаю. Ты виделась с Роуз?

– Собираюсь туда после тебя. Ее как раз приведут в сознание.

– Приведут в сознание? Что это значит?

– Ей дали сильное успокоительное. Очевидно, она впала в душевное расстройство, когда мертвое тело забирали с виллы.

Люк обхватывает голову руками.

– Мы должны позаботиться о ней, Микки. Роуз пережила травмирующий опыт, и она в ужасе. Я знаю, что его родственников не назовешь образцовыми гражданами. Думаю, Роуз боится, что теперь они на нее ополчатся.

Микки отрицательно качает головой.

– Я помню, что ты говорила по телефону, – продолжает он, прежде чем Микки успевает перебить, – будто бы Кевин не появлялся дома годами. Но вдруг его родственников это устраивало, потому что они сами приняли такое решение? Однако никому другому не позволят причинить ему вред.

– Люк. Остановись.

Он смотрит на Микки. Люк на грани нервного срыва, понимает она. И ей страшно, что следующие ее слова станут последней каплей.

– Извини, – говорит Люк. – Здесь больше нечем заняться, кроме как думать. С тех пор, как я попал сюда, я уже мысленно проиграл все наихудшие сценарии. Знаешь, что я понял сегодня утром? – Он фыркает. – Почему я так хорош в своем деле. У меня талант предугадывать наихудшие из возможных инвестиций и выбирать безопасный маршрут.

Микки кивает.

По ее мнению, он выбрал худшую из возможных инвестиций.

– Ты выполнила то, о чем я тебя просил? – спрашивает он.

Микки хватается за предложенную возможность сменить тему.

– Я глаз не спускаю с этой штуки, – говорит она, думая о чипе, который в