Рукопись, найденная в Выдропужске - Анна Викторовна Дашевская

ли что, в самом деле? Но столкновение это, видимо, сдвинуло в моей голове какие-то тектонические пласты, и на поверхность выползла вот какая мысль: а соседи Вероники? Если все посетители проверены, и никто из них не мог убить, возможно, это сделал человек, которому и не надо было прятаться? Убил и поднялся к себе в квартиру. Просто, элегантно, экономно.

Определённо, назревала новая встреча с майором Алябьевым. Где вы, Константин Илларионович, ау?

***

Ранним утром вторника такси унесло тётушку Ядвигу Феликсовну в аэропорт.

Перелёт до стыковочного аэропорта, ожидание, посадка на второй рейс, ещё один перелет, дорога до базы археологической экспедиции… Часам к пяти я стала нервничать: ни звонка, ни сообщения не поступило, и абонент, как водится, был совершенно недоступен.

К сожалению, именно сегодня работа не отвлекала меня от этого занятия. Все запросы я разослала вчера, всё, что можно было, сделала, оставалось только ждать. Лёлик некоторое время посматривал в мою сторону, потом осторожно поинтересовался:

– Алён, с тобой всё в порядке?

– Более чем, – сухо ответила я, утыкаясь в компьютер.

– Может, ты заболеваешь? Прошлый раз, когда ты простыла, начиналось это примерно так же.

– Ага, и было четыре года назад. Нет, Лёлик, я совершенно здорова, спасибо. Просто думаю.

– О чём, если не секрет?

– Не секрет. Об анонимных письмах, – ответила я совершенно искренне, потому что как раз в этот момент вспомнила, что хотела поговорить об этом с главбухом.

Хотя… Главбух в половине шестого вечера, скорее всего, блистательно отсутствует, так что можно и с Лёликом побеседовать.

Он как раз спросил, подняв бровь:

– О каких?

– О тех, которые какая-то добрая душа написала в адрес босса. С довольно глупыми обвинениями в мой адрес. Ты же в курсе?

– В курсе, – кивнул он. – Можешь расслабиться, писала Вероника. Как ты понимаешь, на этом этапе её эпистолярная активность прекратилась… по независящим обстоятельствам.

– Очень смешно, – пожала я плечами. – Ты-то откуда знаешь?

– Ну видишь ли… – Лёлик откинулся на спинку кресла и посмотрел на потолок, словно ответ был написан там краской, заметной лишь ему одному. – Мы с ней приятельствовали. До какого-то момента.

– И? Не тяни кота за неподходящие для этого детали, рассказывай нормально! – разозлилась я наконец.

– Господи, да рассказывать особо нечего! Вероника играла на бирже, в том числе и на мои деньги. Мы иной раз встречались где-нибудь… ну, кофе выпить и поговорить. И было пару раз, когда она меня о тебе расспрашивала очень подробно, с кем живёшь, что делаешь на работе и вне её. Я и спросил, зачем? Она ответила так, знаешь, со смешочком, что хочет знать, насколько ты ей мешаешь. Вот, собственно, и всё.

Признаться, ничего его рассказ не объяснил и ни в чём меня не убедил. Те глупости, которые были написаны в письмах, не могла написать женщина, достаточно умная, чтобы зарабатывать на биржевой игре. Да и задавать Лёлику такие вопросы она бы не стала, потому что всё, о чём он упомянул, в тех письмах как раз и не упоминалось.

«А может, сам Лёлик их и написал?» – мелькнула мысль, которую я тут же выгнала. Потому что зачем бы он стал это делать? Навредить мне? Так напарник знал обо мне столько всего, что и придумывать бы не потребовалось!

«Да-да, – внутренний голос был настойчив. – Только компромата среди того, что ему обо мне известно, не набралось бы и чайной ложки».

Нет, не стоит думать, что я считаю себя уж настолько высокоморальной и праведной, глупостей было наделано немало. Но, во-первых, все они остались в далёком прошлом, во-вторых, не имели никакого отношения ни к Балаяну и его магазину, ни к Лёлику. Так что опять врёт мой дорогой напарник, только вот зачем?

Тут телефон мой тренькнул, обозначая пришедшее сообщение, и я с поспешностью его схватила. Прочитала – тётушка долетела, доехала, всё в порядке, просто рейс задержали, и она не успела на стыковку.

– Ну слава богу, – пробормотала я.

– Что случилось? – тут же спросил Лёлик.

Отделавшись дежурной фразой, я уткнулась в компьютер.

Похожу по всяким книжным сайтам ещё разок, мало ли, что удастся найти. «Кобзаря» сорокового года, конечно, не отыщешь, ну так мало ли что на поверхность выскочит ещё? А там и домой будет пора идти…

На удивление, попадалось довольно много занятного, на пяток книг я даже оставила бронь, отправив небольшой аванс. Если Балаян решит, что, например, полное собрание Ренье в издании «Академии» нам не нужно, попросту откажусь, деньги вернут. Работой я увлеклась, так что даже забыла, что сегодня вторник, так что закрывать магазин мне. Вспомнила, когда продавщица Виолетта заглянула со словами:

– Я ухожу, до послезавтра! Ключи вот, Наталья оставила.

И на мой стол шмякнулась увесистая связка.

Словно в ответ на этот звук за окном громыхнуло; я выглянула туда – темно, асфальт блестит в свете фонаря, дождь, кажется, сильный.

– Ты большой молодец, Литвинова, – сказала я сама себе. – Машину оставила, зонтик не взяла, на ногах – два ремешка на тонкой подошве, да ещё и белые штаны в придачу. Самое то для такой погоды!

Голос мой неожиданно гулко прокатился по комнате, и я поспешила задёрнуть штору. Добегу до метро, не размокну, всё равно такси сейчас не найти. Много таких умников.

Порядок действий был давно отработан: закрыть окна и опустить жалюзи в своей комнате, проверить и запереть хранилище, проверить торговый зал, включить сигнализацию, закрыть входную дверь, набрать код.

Жалюзи…

Хранилище…

В торговом зале горели две довольно слабых потолочных лампы, и темнота в углах казалась враждебной. Я вспомнила, как не так давно померещилась мне здесь мелькнувшая тень, и поёжилась. Что бы это ни было, не хочется мне проявлять храбрость на ровном месте, надо поскорее уходить.

Где-то внутри, возле входа в хранилище, скрипнула дверь, светильник на длинном шнуре качнулся, метнулось и укрылось за прилавком тёмное пятно… Наверное, мне следовало бы завизжать и опрометью кинуться на улицу, поближе к людям, но я повела себя точно, как героиня какого-нибудь второсортного боевика: пошла проверять, в чём дело.

Честно говоря, просто разозлилась очень. Это моя территория, я тут каждую витрину знаю до последней отколотой щепочки. Кто смеет шляться без спроса?

Быстро подошла к выключателю, зажгла весь свет, какой только можно – настенные светильники, лампы над витринами и даже центральную люстру, которую на моей памяти включали раза три, по самым торжественным случаям.

Тёмные тени исчезли, втянулись в углы, стекло книжных шкафов блеснуло в ярком свете, засияли золотом неразборчивые золотые буквы на корешках томов… Я шагнула