Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы, случайно, вы были наёмниками, чего я не знаю и знать не хочу, я бы поговорил с другом, который заинтересован в ваших услугах. В обмен на эти «услуги», какие бы они ни были, ему всё равно, он заплатит хорошо и поможет вам выбраться из города. Я ясно выразился? – снова повторил он свою фразу как присказку.

– Абсолютно.

– В таком случае возвращайтесь к закату, но не подходите и не здоровайтесь со мной, – он сделал резкий жест рукой, указывая на необходимость поскорее уйти, и добавил: – Если мой друг решит нанять вас, я скажу ему, кто вы. В противном случае, удачи вам – она вам понадобится.

Омар аль-Кебир отобрал у осла слона, которого тот начинал грызть, поставил его на место на доске, поднялся и пересёк площадь, чувствуя себя уязвимым, как никогда раньше.

Манера речи и поведения скрытного толстяка заставляли его утвердиться в мысли, что он блуждает по территории, где его жизнь висит на волоске, и стоило любому прохожему указать на него как на «подозреваемого в терроризме», как толпа, жаждущая крови, особенно чужой, набросилась бы на него, не дав возможности оправдаться.

В Кидале ненависть – расовая, националистическая, политическая и религиозная – кипела настолько сильно, что даже искра не требовалась, чтобы вспыхнул огонь, потому что этот огонь горел в каждом углу каждого дома.

Грязное стекло витрины коптящей «закусочной» на углу отражало размыто-комическую фигуру человека с огромными ушами, коротко остриженного, истощённого, с тёмными кругами под глазами, одетого так нелепо и неподходяще, что ему стало стыдно за себя.

Он выругался сквозь зубы на глупую идею принять ванну, и хотя правда заключалась в том, что впервые за долгое время ему не приходилось чесаться или охотиться на вшей и клещей, правда также была в том, что цена, которую он был вынужден за это платить, казалась ему чрезмерной.

Он всегда был воином туарегов, отступником или нет, и его образ должен был соответствовать личности, которая, казалось, растворилась вместе с куском мыла. Он только надеялся, что его известная храбрость не утонула вместе с его бесчисленными паразитами.

Юсуф попытался подойти ближе, но свернул с пути, одновременно жестом указав ему держаться на расстоянии, пока они не достигли уединённого угла, где, убедившись, что за ними никто не следил, он кратко изложил ему суть разговора с жирным типом с огромным подбородком.

– Мы вернёмся на площадь на закате… – заключил он. – Но по отдельности.

– А если нам устроят засаду?

– Мы попались в эту ловушку, когда ливийцы поднялись против Каддафи, – напомнил он. – С того самого момента всё, что мы делали, – это пытались сбежать, но мы оба знаем, что в любой момент петля может затянуться.

Они разошлись с горьким чувством, что достигли конца долгого пути, который выбрали, когда решили служить покойному диктатору, принимая с фатализмом, свойственным их опасной профессии, что тот, кто соглашается убивать за деньги, должен принять, что его могут убить за деньги.

Если ненадёжный шахматист продаст их властям, экстремистам, туарегам или друзьям Сенауди, он лишь заплатит им их же монетой.

Каждый выбрал место, чтобы отдохнуть или поразмыслить над тем, что, похоже, становилось концом их долгого бегства, и когда жара спала, они снова встретились на площади.

Толстяк всё ещё был на том же месте и почти в той же позе, как будто не двигался даже в туалет, сосредоточенно играя с бородатым стариком. Увидев их, он лишь протянул руку и с тщательно рассчитанной медлительностью передвинул башню.

Он больше ни разу не поднял головы, что заставило Омара аль-Кебира предположить, что ему не удалось поговорить с тем, кто был бы заинтересован в найме наёмников. Но когда он уже собирался покинуть площадь, к нему подошёл мужчина с сигаретой в руке, умоляя зажечь её.

Когда он ответил, что у него нет огня, незнакомец лишь прокомментировал:

– Если свернёшь на улицу слева, у фонтана найдёшь того, кто скажет тебе, где его найти, – затем он повернулся и подошёл к другому прохожему, продолжая настаивать на просьбе дать огня.

Омар аль-Кебир пошёл по улице, на которую указал незнакомец, Юсуф следовал на безопасном расстоянии. У ржавого фонтана, из которого, вероятно, не текла вода уже много лет, морщинистая старушка указала на приоткрытую дверь, ведущую во двор, заваленный старыми вещами.

Они вошли и оказались перед четырьмя мужчинами, которые направили на них блестящие винтовки АК-47 и провели их в старый дом из глины с соломенной крышей, в глубине которого начиналась лестница, ведущая в глубокий подвал, стены которого были почти полностью оклеены картами региона, покрытыми бесчисленными метками и надписями.

Им указали жестами сесть по разные концы длинного стола, и Омар аль-Кебир с его бывшим лейтенантом смирились с мыслью о том, что их дни закончатся под землёй, хотя они всегда предполагали, что это случится под солнцем пустыни.

После напряжённой тишины тот, кто, казалось, командовал группой, хауса с орлиным носом и глазами совы, ограничился вопросом:

– Значит, вы наёмники? – на немой кивок он добавил с определённой долей насмешки: – В этих цветастых халатах и смешных шапках я бы никогда этого не предположил. Можете это доказать?

– И как ты предполагаешь, мы это сделаем? – в несколько агрессивном тоне спросил Омар аль-Кебир. – Никто не выдаёт удостоверений наёмника.

– Очень просто… – был зловещий ответ. – Я готов нанять только одного, то есть тот, кто убьёт другого, докажет, что он профессионал, который не ставит под сомнение приказы.

– А кто должен убить кого?

– Можете решить это жребием, – сказал хауса с естественностью. – Всего-то нужна монета.

– Мне это кажется несправедливым… – явно раздражённый, протестовал Юсуф. – Как ты сам сказал, мы наёмники, мы давно вместе, и если пришло время решить, кто из нас лучше, это не должна решать простая монета.

– Ладно! – согласился экстремист с глазами совы, как будто это был ответ, которого он ожидал. – Как вы хотите умереть?

– Решай сам.

Тот указал своим товарищам подойти ближе, они что-то прошептали, а затем, повернувшись, заставил Омара аль-Кебира протянуть руку, вложил что-то в его ладонь и крепко её сжал.

Затем он проделал то же самое с Юсуфом, комментируя:

– Говорят, в вашей профессии тот, кто меньше всего сомневается, когда стреляет, обычно оказывается лучшим… Это правда?

– Может быть, он не лучший, но, по крайней мере, у него больше шансов дожить до старости, – был ироничный ответ. – Хотя,