Клан - Кармен Мола

class="p1">– Эти поездки всегда были сущим адом, и наша ничем не отличалась от других. Мы с братом проработали в Монровии три года, но всех наших сбережений все равно не хватало на билет. Омариба всегда умел находить выход. У него везде были друзья. Не знаю, о чем он договорился с генералом Принцем, но тот посадил нас в автобус. Мы ехали через Кот-д’Ивуар и Мали. Мне не хочется даже вспоминать, что с нами происходило в дороге… Сахара может свести человека с ума, но… наш маршрут был чуть лучше: боевики и туареги расправляются с теми, у кого нет никакой защиты. Мы добрались до Алжира и переплыли Средиземное море. Дело было в июне, море оказалось спокойным, все шло, как нам обещали, а страх и мысли о тех, кто остался позади, мы сумели пережить и просто радовались. Мы плыли в Испанию. Я знаю, вам это трудно понять. Вы можете сколько угодно представлять себе, что значит быть африканцем, но все равно не узнаете. Не побывав в нашей шкуре, вы никогда не поймете, почему мы готовы рисковать жизнью…

– Испания оказалась не тем местом, о котором вы мечтали.

– Да, не тем.

– Когда исчез Омариба?

– Как только мы добрались до берега, но…

– Чего ты боишься?

– Тебя. Полицейских. Вы во всем виноваты.

– Виноваты в чем, Муса? Клянусь тебе, полицейский-преступник для меня такой же преступник, как любой другой.

Муса сумел побороть эмоции, но ободки его нижних век налились кровью – свидетельство пережитой боли или сдерживаемой ярости.

– Во время войны в Либерии Принц был одним из генералов. Он обещал, что с ним у нас не будет проблем ни в дороге, ни по приезде. Он сказал, что испанские полицейские будут нас охранять, выдадут нам документы и отвезут в какую-нибудь деревню, где мы сможем найти работу.

Ордуньо подошел к ним, когда Муса упомянул полицию. Мириам могла вернуться в любую минуту, и он испугался, потому что эту тему их начальница точно не желала обсуждать.

– Кого имел в виду Принц? Национальную полицию или гражданскую гвардию?

– Гражданскую гвардию.

– Ты уверен?

– Я видел их собственными глазами. Мы доплыли до пляжа Адры. Нас ждали грузовики, и мы в них сели. Все, кроме троих, среди которых был мой брат Омариба. Они сели в обычную машину вместе с генералом Принцем. Когда мы выехали с пляжа Эль-Ланс-де-ла-Вирхен, я увидел, что шоссе перекрыто внедорожниками гражданской гвардии. Они охраняли пляж, чтобы нас никто не видел. Поэтому я побоялся заявлять об исчезновении брата в отделение гражданской гвардии и поехал в Альмерию – поговорить с национальной полицией, но никто не стал меня слушать. Мне даже пригрозили депортацией, если я буду болтать…

– Ты знаешь хоть одно имя? Например, того, который тебе угрожал?

– Не знаю. Я никогда его раньше не видел. Он был без формы и сказал, что сожжет мою лачугу, если я буду шляться в полицию.

К ним подошла Мириам Вакеро. Министр внутренних дел вызвал ее на совещание в Мадрид, и она должна была немедленно лететь обратно.

– Смогли что-нибудь из него выудить?

Ордуньо подал знак Рейес, и они отошли подальше от Мусы, чтобы он не слышал, как они будут лгать начальству.

– Он ужасно боится полиции, – сказал Ордуньо. – Нам лучше остаться, попробовать завоевать его доверие, и, возможно, тогда мы узнаем, при каких обстоятельствах исчез его брат.

– Хорошо. – Мириам бросила быстрый взгляд на африканца, все еще сидевшего на земле возле своей лачуги. – Я говорила с ним чересчур резко. Наверное, надо бы извиниться…

– Мы извинимся за тебя. Сейчас он ничего не хочет слушать.

Мириам не стала возражать и пошла к машине, чтобы Рейес и Ордуньо завезли ее в аэропорт на обратном пути к гостинице.

– Что все это значит? – прошептал на ходу Ордуньо.

– Мой дядя знал, что трупы в морге медицинского факультета были связаны с Кланом, но хотел поручить расследование ОКА, потому что во всем этом дерьме по самые уши увязла полиция, гражданская гвардия, все на свете!

Если верить Мусе, гражданская гвардия помогала преступной сети поставлять африканцев для изъятия органов. Испания, вся Европа превратилась в огромного голодного монстра, использующего все властные структуры, включая правоохранительные службы, для того чтобы пожирать самых беззащитных, питаться жизненными соками Африки. Кто этот человек, который угрожал Мусе? Кто из сотрудников гвардии был вовлечен в преступную сеть?

– Если все это связано с Кланом, я знаю, кто может помочь нам найти подкупленных гвардейцев.

Больше Рейес ничего не захотела говорить. Мириам махала им рукой: ей пора было ехать, но они и сами хотели побыстрее от нее отделаться.

– Сообщи Элене, – прошептала Рейес Ордуньо, прежде чем сесть в машину. – Она должна приехать.

Глава 30

Что-то влажное и холодное касалось его лба. Он приоткрыл глаза и обнаружил, что лежит в затхлом полумраке, раскаленном до такой степени, что больно было дышать. Солнечные лучи прорывались сквозь рассохшиеся ставни и обрушивались на людей, как топор. Стояла унылая тишина, нарушаемая только дыханием путешественников, иногда захлебывающимся и переходящим в кашель, как и у самого Сарате. Когда его глаза привыкли к слабому освещению, он увидел вокруг изможденные лица попутчиков, в очередной раз лежавших вповалку на полу какого-то дома, в каком-то неизвестном месте: подростка с потеками слез на облепленном песком лице, беременную Анние, прикрывшую от боли веки и поглаживавшую живот – неродившегося ребенка, двух нигериек, обреченных, подобно соляным столбам, всегда смотреть назад, на пережитое в Сахаре, мулата Марвина, глядевшего на Сарате серьезно, как врач на безнадежного больного, и еще многих других обессиленных, безмолвных мужчин и женщин. «Ему нужно лекарство». Анхель узнал голос Амиры – это она прикладывала ему ко лбу влажную тряпку.

– Нам нельзя выходить. Если попадешься алжирским солдатам, тебя вывезут обратно в пустыню. Они бросают людей посреди Сахары, в тридцати километрах от ближайшего жилья, и человек умирает сразу или сперва сходит с ума.

Сарате хотел попросить Амиру, чтобы она не рисковала, но сил заговорить у него не нашлось. То ли жар, то ли страх сковали его тело. Он действительно видел то, что видел в раскаленной пустыне, или эти картины померещились ему в бреду? Убитая женщина, два занесенных песком автобуса, торчащие из дюн полуразложившиеся тела, умоляющие о помощи подростки, которым, проезжая мимо, они бросили бутылку воды.

Он снова закрыл глаза и погрузился в дремоту, потеряв представление о времени. Во сне ему привиделась какая-то тень за пеленой песчаной бури. Он знал, что это Сипеени, Аркади Ортис, но не мог разглядеть его лица, потому что песок носился вокруг, как пчелиный рой. Сарате