Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

Через три дня Саттон оказалась бы в очаровательной двухкомнатной квартире с мебелью в Седьмом округе, на левом берегу Сены, с идеальным видом на Эйфелеву башню из большой гостиной. Это обошлось бы ей в кругленькую сумму, но она получила аванс за книгу. После недолгих переговоров она заплатила бы за квартиру грабительскую сумму, но оставшихся денег ей хватит на год. Она была благодарна издателю за то, что он не потребовал деньги обратно, когда расторг контракт. Она освободилась от всех, освободилась от прежней жизни. Она могла делать что хочет, писать для себя. Сбежать. Ей хотелось лишь ненадолго сбежать от превратностей жизни.

Она переехала бы в тот же день: туристический сезон заканчивался, и хозяин устал от краткосрочной аренды. Он работал в компании, занимающейся недвижимостью для туристов, и отчаянно хотел уехать из Парижа в Шамони, где планировал открыть небольшую кофейню и почаще кататься на лыжах. Агент по недвижимости сказала, что владелец рад неожиданному и быстрому предложению снять квартиру на год с полной предоплатой.

Переезд не занял бы много времени: у нее был только рюкзак с новым ноутбуком, новым планшетом и несколькими потрепанными, но любимыми блокнотами, потертая дорожная сумка, которую Саттон купила в местном секонд-хенде, а также три смены совершенно новой одежды, исключительно черной, и туалетные принадлежности. Все остальное она оставила.

Все и всех.

И когда дверь дома закроется и Саттон останется одна, она оглядится и увидит свою новую жизнь. Ничего лишнего. Идеально.

Безопасно.

Ее поразило, насколько давняя фантазия напоминала реальность. Ее новую реальность.

Все заняло не так много времени, как она ожидала. Всегда полезно проводить исследования. В первый же день Саттон нашла идеальную квартиру в идеальном районе на идеальной улице. Взяла ключи, отдала деньги за год аренды и поднялась по лестнице в свой новый мир, в позолоченную башню из слоновой кости.

Она удрала в новую жизнь. Ведь именно об этом она мечтала, правда?

* * *

Саттон перетащила к окну письменный стол в стиле времен Людовика XIV и разложила письменные принадлежности на потертой деревянной столешнице. У нее еще не было доступа в интернет, не было беспроводной связи, но не беда: перед отъездом она вышла из всех аккаунтов всех соцсетей, сменила пароли на такие, которые никто не разгадает, в особенности она сама. Она скачала все важные файлы на флешку и перенесла на новый ноутбук, а затем сбросила настройки своего аккаунта в «Дропбоксе». Отключила поддержку облачных сервисов. В наше время чертовски трудно исчезнуть, но для умного человека все возможно. А Саттон была очень, очень умна.

Никто не знал ее новый телефонный номер – ни друзья, ни коллеги. Ни Итан. В особенности Итан.

Она проигнорировала боль, которую причинило это имя, и продолжила наводить уют в новой квартире.

Итан не знал, где она. Наверное, уже начал скучать. Или нет. Ей было плевать. Саттон оставила короткую исчерпывающую записку на столешнице из благородного каррарского мрамора, который с такой любовью выбирала, когда они ремонтировали дом. «Не ищи меня, – говорилось в записке. – Мне нужно время».

Как и планировалось, она дошла до центра Франклина, поймала такси, расплатилась подарочной картой Visa, доехала до аэропорта Атланты и дала водителю еще триста долларов за молчание, выбросила одноразовый телефон в унитаз и смыла его, а потом села в самолет и улетела в Париж, с новой сияющей прической, новым сияющим именем и новым сияющим паспортом.

Стоя в своей новой гостиной, в новом городе, новой стране, новой жизни, перед распахнутыми в прохладный весенний полдень окнами, перед кованым балконом, не позволяющим шагнуть прямо в небо, перед птицами, щебечущими на деревьях, растущих на бульваре перед домом, перед красными крышами, тянущимися до самой Эйфелевой башни, она трижды быстро вдохнула, расправила теперь уже темные волосы, стянутые в неровный хвост, и распустила их по спине.

Я свободна. Наконец-то свободна.

Она упала на колени и разрыдалась.

Прерванный брак

В первое утро в новой парижской квартире Саттон проснулась от солнечного света. Он лился через окно на кровать, согревая, приветствуя и радуя. Она провела рукой по лицу, вытерла слезящиеся глаза и потянулась. Кровать была не такой огромной, как массивное королевское ложе у них дома, и в стандартной европейской кровати Саттон чувствовала себя уютно и комфортно.

И голодной – чуждое ощущение в последние несколько месяцев.

Она встала, выпила стакан воды, поправила карандаши на столе. Натянула треники и тунику, сунула ноги в сабо. Убедившись, что у нее есть ключ от квартиры, спустилась по четырем лестничным пролетам на улицу, затем поднялась на один квартал вверх до кондитерской, где купила длинный багет с хрустящей корочкой, потом зашла в соседний магазин, где набрала фруктов и овощей, и, наконец, в магазин сыров, где купила три сорта, не глядя на этикетки. У Итана была аллергия на то и на се, непереносимость и чувствительность, поэтому, чтобы угодить ему со всеми этими странностями, Саттон редко покупала любимые продукты. А теперь, хватая все, что попадалось под руку, она ни в чем себе не отказывала.

Саттон точно не знала, когда перестала его любить. И не была уверена, что вообще когда-либо любила.

Они познакомились на книжном фестивале. Итан тоже был писателем, из Лондона. Знаменитый романист, написавший одну великолепную книгу, прославился благодаря ей и теперь проводил все время в разъездах, читал лекции и вел семинары, получая непомерные деньги за то, что потрясающе выглядит на нью-йоркских и лондонских вечеринках и часто появляется на страницах светской хроники с роскошными женщинами.

Итан считал ее книги банальными, хотя никогда этого не говорил. Да ему и не требовалось говорить. Это было видно по снисходительной и благосклонной улыбке за столом во время завтрака, когда Саттон говорила, что идет в кабинет поработать, и просила не прерывать ее, если только он не будет истекать кровью или умирать. Она говорила это шутливым тоном, но была совершенно серьезна. Итан обладал раздражающей способностью вклиниваться в ее личное пространство в самый неподходящий момент. И вот, час спустя, как раз в тот момент, когда она оседлала волну вдохновения (первые полчаса, разумеется, уходили на просмотр социальных сетей), он приходил, насвистывая.

«Готова прерваться, дорогая? Мы могли бы пораньше пообедать».

«Я написал статью для “Нью-Йоркера”, не могла бы ты посмотреть?»

«Эта глава меня доконает, не поможешь?»

И она всегда соглашалась, потому что так поступают хорошие жены. Она кормила, поила, в любое время была готова к сексу, писала,