Стремление убивать - Марина Андреевна Юденич

из темноты руки, как щупальца гигантского спрута, крепко держали ее, неумолимо увлекая за собой во мглу. Страх придал Юльке силы, и, поборов удушливый спазм, сковавший горло, она неожиданно звонко и отчаянно закричала.

Крик далеко разнесся по засыпающим окрестностям.

Услышав его в своем уютном павильоне, улыбчивый Боря выскочил было на порог, но быстро разглядел в лиловом полумраке плотное кольцо подонков, сомкнувшееся вокруг очередной жертвы, все понял сразу и только обреченно махнул рукой, поспешив убраться восвояси.

Второй раз Юлька закричать не успела.

Шершавая ладонь крепко зажала ей рот. И тут же последовал страшный удар по голове, от которого Юлькино сознание помутилось, ноги стали ватными, а тело обмякло. Не встречая более сопротивления, стая, как-то особенно страшно вдруг смолкнув, торопливо поволокла безжизненное тело в свое логово.

Очнулась Юлька быстро, и первое, что почувствовала, придя в себя, был тошнотворный гнилостный запах. Отвратительное дыхание живого покойника изрыгалось совсем близко, на лицо падали капли его слюны или пота.

Юлька ощутила себя лежащей навзничь, прямо на голой земле: в спину сквозь тонкую ткань сарафана больно впивались мелкие камешки и колючая сухая трава. Руки и ноги ее были широко разведены, кисти и лодыжки крепко зажаты грубыми руками, кто-то плотно прижимал к земле колени. Она не могла пошевелить даже головой — мерзкая пятерня по-прежнему удерживала се за волосы, безжалостно вцепившись в шелковистые пряди. Но самое ужасное из того, что чувствовала в этот страшный миг Юлька, было ощущение чужого тела, навалившегося сверху. Покрытые холодным липким потом пальцы нервно шарили у нее на груди в поисках застежки сарафана, другая рука тянула вверх его подол.

Насильника, похоже, сильно раздражала эта затянувшаяся возня, и, озверев вконец, он рванул на себя все разом. Но движения были скованны: ткань не поддалась — только сильно натянулась, больно впиваясь в распластанное Юлькино тело.

Тогда Юлька закричала во второй раз.

Этот крик уже не был призывом о помощи. Находясь в полузабытьи, девочка тем не менее понимала, что помощи ждать неоткуда. Кричала Юлька почти против воли, просто нестерпимыми стали боль и отвращение.

Кричало тело.

Душа смирилась с происходящим и готова была, вроде даже с облегчением, вырваться на свободу, чтобы навсегда покинул» этот жестокий несправедливый мир.

Огромная потная ладонь кого-то из шакалов немедленно, с силой опустилась ей на лицо, лишая возможности не только кричать, но и дышать.

Но вместе с тем произошло что-то еще. Юлька не сразу поняла, что именно.

Спрут вдруг ослабил свою смертельную хватку, а из темноты ударили несколько нестерпимо ярких, узких и острых, как клинки, полос света.

— А ну встать! — прогремел откуда-то сверху резкий окрик.

Упырь зашевелился, но остался на прежнем месте.

— Встать, я сказал! — снова громыхнуло сверху.

Щупальца, распинающие Юльку, исчезли разом, словно растворились в ночной мгле. Одновременно кто-то коротко, испуганно вскрикнул: «Клещ, у них стволы!» Раздался хруст ломающихся веток. Кто-то бежал, продираясь сквозь кусты, кто-то валился на землю с громкими ругательствами и криками боли и страха.

Клещом звали главного упыря. Услышав обращенный к нему вопль, он суетливо завозился, пытаясь подняться, но не успел.

Юлька внезапно ощутила полную свободу: вонючее тело со странным хлюпающим звуком свалилось куда-то вбок. Она не сразу поняла, что произошло, но произнесено было несколько фраз, мгновенно прояснивших ситуацию.

— Полегче, ты, ногами… — недовольно произнес тот голос, который громыхнул первым, — бабу зацепишь.

— Нормально! Я же вижу, куда бью. Прямое попадание! — весело отозвался второй.

Потом были еще какая-то возня, крики, постепенно стихающие и переходящие в стоны. Кинжальные полосы огня метались в темноте, выхватывая чьи-то скорченные фигуры.

Потом из темноты раздался новый голос, мягкий, подернутый рассеянной ленцой, но одновременно властный.

— Посветите на нее, — приказал незнакомец, и ослепительный луч света ударил Юльке в лицо. — Оля-ля! — раздалось сверху. В мягком голосе слышалось безмерное удивление, но и восхищение тоже расслышала в нем полумертвая Юлька. — Какие тут фантики под кустами валяются… Девушка! Вы меня слышите?

Юлька открыла глаза, но не увидела ничего. Только нестерпимо яркий свет, бьющий в глаза.

— Слышит, — удовлетворенно констатировал бархатный голос. — А как вас зовут?

НОВЫЙ ХОЗЯИН СТАРОГО ДОМА

Больше всего на свете он любил теперь эти минуты.

Машина мягко тормозила у калитки, и он покидал ее недра, будто это был не салон добротного лимузина, а бастион совершенно иного мира.

Мир этот простирался вокруг него и включал в себя массу необходимых, иногда даже приятных компонентов: людей, предметов, поступков, действий, бесед и еще огромное количество факторов, которые в сумме своей составляют то, что называется жизнью современного цивилизованного человека. Своим местом в этой жизни и тем, как она протекала, он был вполне доволен.

Но на этом рубеже, изящно обозначенном кружевным узором калитки, эта жизнь кончалась. Там начинался совершенно иной мир, и в этом мире он пребывал с огромным наслаждением.

Это был его собственный мир, придуманный от начала и до конца и воплощенный в действительность после долгих лет бесплодных, казалось, фантазий. Он сочинял его постепенно, по крупицам собирая детали, придирчиво отбирая где-то увиденное, но более доверяя собственному воображению.

Иногда ему казалось, что нечто подобное испытывал Создатель, извлекая из хаоса небытия свой мир, после — щедро отданный на откуп неблагодарной людской породе. В историю про короткое — за каких-то семь дней — создание Вселенной он почти не верил, считая ее легковесным мифом, придуманным теми, кто не мог даже представить, что это за гигантская, кропотливая работа — творить собственный мир.

Потом, когда картина мира полностью отразилась в его сознании, ярко, рельефно, в мельчайших подробностях, едва уловимых оттенках и полутонах, начался новый этап.

Он стал искать место, где его мир мог быть построен.

Искал долго, неустанно откликаясь на любую информацию, которая представлялась сколь-нибудь заслуживающей внимания. Спидометр его автомобиля наматывал сотни километров, потому что объезжать приходилось места весьма удаленные.

Но как часто случается с людьми, страстно ищущими чего-то, — предмет поиска обнаруживается вдруг в непосредственной близости, к тому же лежащим на виду. И остается только удивляться: отчего же не был он замечен сразу?

Так случилось и с ним.

Десятки раз бывал он в этих местах, еще в молодости, посещая дачи друзей, позже — нанося визиты клиентам. И даже историю про сумасшедшую вдову слышал как-то раз от раздосадованного приятеля, «положившего глаз» на академические гектары.

Слышал.

Но не услышал.

Так бывает. Особенно с информацией, которую очень ждешь.

Ему этот феномен известен был лучше, чем кому-либо, потому что новый хозяин дома был психологом, причем очень