Изогнутая петля - Джон Диксон Карр

в состоянии наркотического одурения! Можно себе представить, как он перепугался, когда перед ним предстало такое зрелище! Он и убил-то ее, конечно, просто со страху… Ясно, что женщина, переживающая галлюцинации от подобных притираний, никогда не стала бы надевать халат, сорочку и тапочки. Убийца тоже не мог ее переодеть. Его вспугнули фермер с полицейским, прибежавшие на крики. Бродяга пустился наутек, не успев даже толком обчистить дом. Но там прятался кто-то третий. Виктория Дейли лежала мертвая в спальне, и если бы тело нашли в таком виде, перепачканное непонятным зельем и облаченное в весьма сомнительный наряд, разразился бы страшный скандал. Какой-нибудь умник даже, пожалуй, мог бы догадаться, что́ за этим стоит. И вот, чтобы не допустить разоблачения, этот третий пробрался в спальню, пока не обнаружили тело. (Помнишь? Фермер с полицейским заметили, как убийца вылезает из окна, и бросились за ним в погоню. Вернулись они только некоторое время спустя.) Именно этот человек и снял с Виктории «костюм ведьмы» и для приличия переодел ее в домашнее. Вот так. Это все объясняет. Так все и было!

Пейдж чувствовал, как сильно колотится у него сердце. Картины, так долго владевшие его воображением и не находившие выхода, были настолько отчетливы и реальны, что он был уверен, что не ошибся. Он взглянул на Мэдлин:

– Ты ведь знаешь, что это правда?

– Брайан! Откуда же мне знать?

– Нет, нет, ты не так поняла. Я хотел сказать: ты тоже в этом не сомневаешься? Инспектор Эллиот уже давно разрабатывает эту версию.

Мэдлин долго не отвечала.

– Да, – вымолвила она наконец. – Мне и самой что-то такое казалось. По крайней мере, до сегодняшнего вечера. А теперь я не знаю, что и думать. Меня смутили все эти намеки доктора Фелла. Они никак не вяжутся с моими собственными догадками – я ему так и сказала. С другой стороны, все то, о чем мы тут с тобой толкуем… это ведь и с их теориями тоже как будто не согласуется… Помнишь, доктор Фелл вчера говорил, что никакой сатанинской секты в наших краях нет?

– Так ее и нет.

– Но ты же сам только что объяснял…

– Речь шла только об одном человеке. Одном-единственном! Доктор Фелл ведь как вчера сказал? «Всё, от неимоверной жестокости до собственно убийства, на совести одного человека!» И потом еще: «По сравнению с изощрениями ума этого человека сатанизм – относительно невинное и бесхитростное занятие». Если сложить все это воедино, свести в систему, что тогда получится? Неимоверная жестокость, плюс изощренный ум, плюс смерть Виктории Дейли, плюс невнятные, неподтвержденные слухи, о которых говорил мне Эллиот, – о пристрастии здешних помещиков к колдовству. Любопытно, однако: что подтолкнуло этого человека к подобным занятиям? Банальная скука? Пресыщенность жизнью, проистекающая из неспособности находить интерес в простых, обыденных вещах? А может, какая-то порочная предрасположенность, идущая из детства, – глубоко запрятанная, но втайне подпитываемая за счет потакания запретным страстям?

– Но в чем именно состояли эти занятия? Вот что я пытаюсь понять! – воскликнула Мэдлин. – В чем именно?

Вдруг за ее спиной раздался стук по стеклу и леденящий душу скрежет.

Мэдлин закричала. Приоткрытая створка от удара почти закрылась и с тонким дребезжанием стукнулась о раму. Пейдж оцепенел. Эстрадные ритмы по-прежнему наполняли комнату. Он подошел к остекленным дверям и распахнул их.

Глава восемнадцатая

Доктор Фелл и инспектор Эллиот не сели на поезд. Они не поехали на вокзал, потому что по прибытии в Фарнли-Клоуз узнали, что Бетти Харботл пришла в себя и готова с ними побеседовать.

По дороге через фруктовый сад и затем через лес они разговаривали мало. И разговор их мог со стороны показаться довольно загадочным. Но он самым непосредственным образом касался событий, которые произошли всего пару часов спустя, когда доктор Фелл выманил из укрытия (возможно, немного поторопившись) убийцу – одного из самых изворотливых в череде тех, с кем ему приходилось иметь дело.

Лес был густой и темный. Деревья черными тенями выделялись на звездном небе. Фонарь Эллиота освещал вытоптанную до голой земли тропинку, призрачно скользил по листве. Чащу оглашали два голоса: резковатый тенор инспектора и хрипловатый бас доктора Фелла.

– И все-таки, сэр, сможем ли мы теперь это доказать?

– Полагаю, что да. Будем надеяться. Если я верно представляю себе характер одного человека, он предоставит нам нужные доказательства.

– Думаете, ваша задумка сработает?

– Гм… Хорошо бы… Конструкция так себе. Состряпал я ее из жалких обрывков и лоскутков, и тем не менее она должна сослужить нам службу!

– Как считаете, ей там ничего не угрожает? – Эллиот дернул головой в направлении дома Мэдлин.

Доктор Фелл долго молчал. Какое-то время слышались только шуршание шагов и шелест папоротника.

– Черт его знает! Но думаю, вряд ли. Тут опять же надо иметь в виду личность нашего убийцы. Коварная, извращенная сущность, скрытая под благообразной наружностью, – ровно как у той механической куклы. Но совершенно точно не ненасытное чудовище, упивающееся кровью и устилающее землю трупами. Этот человек не монстр! Нашему убийце не откажешь в известной умеренности и почти гуманности. Знаете, мой друг, когда я думаю о том, сколько людей могло быть им убито, если рассуждать, исходя из простейшего закона умножения жертв… меня дрожь пробирает!.. Известно немало случаев, когда убийца, проявлявший величайшую тщательность и осторожность при совершении первого преступления, затем словно срывался с цепи и начинал зверски уничтожать всех, кто попадется под руку. Это как оливки в бутылке. Достать первую стоит невероятного труда, зато остальные вываливаются сами собой. Все идет как по накатанной дорожке. Не таков наш убийца. Поймите меня правильно, у меня и в мыслях нет превозносить этого человека за благородное самоограничение, хорошие манеры и воздержание от чрезмерного насилия. Но… Боже милостивый, Эллиот, как подумаешь обо всех тех, кому все это время грозила смертельная опасность! Могла быть убита Бетти Харботл. Могла быть убита одна известная нам леди. Еще за одного джентльмена я боялся с самого начала. Однако все они невредимы! В чем тут дело? Это какая-то странная гордость? Или что-то другое?

Они молча вышли из леса и спустились по склону. В Фарнли-Клоуз горело всего несколько окон. Они пересекли ту часть сада, где было совершено убийство, и, обогнув дом, оказались у передней двери. Их впустил Ноулз.

– Леди Фарнли уже легла, сэр, – приглушенным голосом доложил он. – Но доктор Кинг велел вам сказать, что если вы, господа, желаете, то можете подняться к нему наверх…

– А-а, так Бетти Харботл уже?.. – прервал его Эллиот.

– Да, сэр. Думаю, что так.

Пока