Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

— Возраст?

Хоть тут подвоха не было. Передышка между ударами.

— Двадцать три года.

— Вероисповедание.

— Православная.

И снова удар.

— Вероисповедание.

— Православная!

Глаза закрылись от боли, из них брызнули слезы.

— Вероисповедание!

— Православная!

Ноги быстро немели, рук она уже не чувствовала, еще чуть-чуть и она свалится в обморок, а они еще обязательную часть допроса не закончили. Их не интересуют её ответы. Им важно, чтобы она боялась их. Хотели бы ответов — накачали бы сывороткой правды. Так гораздо проще, чем бессмысленно бить.

Она честно предупредила:

— Еще чуть-чуть, и я лишусь сознания.

— Какие нынче нежные боевые маги пошли! — не удержался мужчина за столом. Из-за спины Лизы донеслись дружные смешки.

Кто-то сзади сказал:

— Запиши, что язычница запирается. Только и всего.

— Что ж… — мужчина за столом, кем бы он ни был, с любопытством вивисектора рассматривал её. — С официальной частью покончено.

— Вы забыли спросить сословие, титул, чин, место службы, имена и фамилии родителей, — упрямо напомнила она. Знала, что нарывается, но так до основной части, полной боли, перейдут позже.

Он сложил руки в замок и подался вперед на стуле:

— А у вас нет больше сословия. И чина вы официально лишены. И права служить на государственной службе тоже. Вы никто. Так что с официальной частью покончено. Давайте точно так же быстро покончим с самим допросом. Как вы собирались свергнуть официальную власть?

— Не поверите — никак.

В этот раз удар снес её со стула — насколько позволяла длина цепи кандалов. Лиза ударилась головой о каменный пол и, кажется, потеряла сознание.

Она пришла в себя, дрожа от ледяной воды, вылитой на нее. Её вырвало желчью. Сухие, бесплодные позывы к рвоте выворачивали её снова и снова.

— Вы так… Убьете меня… Не перейдя… К главному…

— Вы кромешница. Вы живуча, как таракан. Хватит давить на жалость. Встать!

Она с трудом, шатаясь, встала и села обратно на стул, пальцами вцепляясь в него, чтобы следующий раз попытаться удержаться. Игра началась. Игра сломаться и сдать сегодня только мертвого князя Волкова. Остальных у неё нет права предавать.

Пока играем в гордость. Потом сломаемся. Потом… Потом, быть может, придет император. С ним можно поговорить. Быть может.

Пережить бы допросы до его прихода. Скольких ей придется сдать, прежде чем удастся поторговаться с императором?

Глава восемнадцатая, в которой Лизе снова проверяют печать

Лизы, несмотря на позднее время, дома не было. Смущающаяся князя Лариса проводила Михаила в гостиную, предложила чай и по его просьбе позвала братьев Муровых. Те пришли довольно скоро, замерев в дверях и мечтая дать деру куда подальше. Миша с трудом уговорил их сесть, а потом, старательно подбирая слова, чтобы самому не заругаться на своего отца, сделавшего страшный выбор за мальчишек, принялся объяснять сложные вопросы их родства. Первым, как ни странно, понял младший Павел. Он, глядя в пол тихо, пробормотал:

— Я не хочу быть волкодлаком. Я не просил о таком. Этот дар можно забрать?

Старший Никита проворчал:

— Вот еще, столько уже говорить: такой шанс выпадает раз в жизни! Тебе дали силы быть сильнее, тебе дали силы защищать, а ты отказываешься…

Павел вскинулся и буквально выкрикнул:

— Я домой хочу, к мамке, папке, к сестренкам. Мне не нужен дар, я хочу вернуть свою старую жизнь.

Михаил кивнул — он понимал чувства мальчика, сам бы с удовольствием вернул свою прежнюю жизнь:

— Я попробую. Я заберу у тебя дар, Павел, а ты, Никита, войдешь в мой род.

Он внимательно посмотрел на оживающего на глазах от внезапной надежды Павла. Быть может, именно в этом мальчике прячется шанс все изменить, сделать все правильно. Забыть, как страшный сон, свое родство с Рюриковичами, которое ничего хорошего ему не принесло, и стать настоящим Волковым. Волкодлаком. Может, тогда и любовь к Лизе отпустит. Стоит навестить берегиню и узнать, как дать ей свободу, как отдать и, главное, кому своего золотого сокола.

В гостиную с внезапно человеческим воплем вбежала кошка:

— Мишка!

Она с разбегу запрыгнула ему на колени и, пока он собирался с мыслями, понимая, что держит на руках самое страшное существо леса — кота Баюна, принялась тараторить:

— Лиза пропала! Была на Идольмене. Я ждала. Меня не взяли. Сказали — нельзя. Я ждала, а потом… Она прямо на моих глазах провалилась под землю! Прямо с кромешниками! Скажи драному коту — её надо спасать!

Кого она называла «драным котом» Миша так и не понял. Он достал кристальник и телефонировал Саше:

— Прости за поздний звонок, это Михаил тебя беспокоит. Лиза пропала. Не вернулась домой с прогулки у озера.

Голос Громова гулко раздался сразу и в гостиной, и в трубке:

— Сейчас буду…

Почему-то сильно отдавая гарью, он появился в центре гостиной, сам ошеломленно все рассматривая.

— …Пойдем к Полозу. Ты со мной, Миша?

— Спрашиваешь… Конечно!

Вскочившего следом Никиту осадили в два голоса — ему еще рано ходить на Полоза.

* * *

Это был её четвертый допрос и второй или третий день её пребывания тут. Она была не уверена — дергали её на допросы в любой момент дня и ночи. Она потерялась во времени, не понимая, сколько дней прошло. Может, два, может, больше. Хотя все же кажется меньше. За все время ей всего два раза приносили жидкую пшенную кашу и ни разу не выводили гулять. Впрочем, потащи её на прогулки, она первая бы взвыла — болело у неё все.

Она уже сдала Волкова, сохранив тайну Миши — о нем не расспрашивали. Она сдала княгиню, княжну, цесаревича, Вырезову и Лицына. Она сдала Соколова и Опричнину, но еще смогла отстоять Сашу, не клевеща на него. Впрочем, последний её тюремщиков не интересовал, как и Калина. Значит ли это, что они в безопасности? Или их уже тоже поймали?

Она просто хотела жить, как все. Ходить на службу, помогать с расследованиями, гулять, любить, а не ломать голову какой род и за что её предал. Хотелось разбираться с тайной полозовых невест, с чешуйками, даже с «Змеевым долом», с тем же Шульцом, который то ли хозяин «Магического зверинца Шульца», то ли «Магического зверинца господина Шульца». Откуда на фургоне взялся «господин» в названии или куда он делся на бляхе линорма? А вместо этого она то надеется, что Саша и Опричнина её найдут, то молится, чтобы этого никогда не произошло — она уже столько наговорила для их уничтожения.

На четвертый допрос все же пришел он. Император. Ни капли на