Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

Элли даже не успела ни о чем подумать – Вида схватила ее за руку и потащила через переулок в кафе на углу.

– Надеюсь, это местечко вам понравится, – сказала поэтесса. – Выбор там не велик, но ходить к ним я люблю.

* * *

Внутреннее убранство маленького кафе поражало воображение. Вдоль фасадной и тыльной стен висели большие зеркала, и казалось, что ты попал в узкий туннель, который до бесконечности тянется в обоих направлениях, а длинную боковую стену украшала фреска, навеянная, как предположила Элли, творчеством Пикассо. Среди пейзажа из классических руин лежала состоявшая из геометрических фрагментов женская фигура с гигантской грудью и двумя глазами на одной стороне лица.

Элли и Вида сели за длинный узкий стол лицом друг к другу. Чтобы не смотреть на смущающе округлые розовые груди на фреске, Элли углубилась в меню – на выбор предлагался рисовый омлет и клубные сэндвичи. Когда они вошли в зал, он был пуст, но вскоре пространство заполнилось посетителями и сигаретным дымом.

Вида перегнулась через стол и взяла руки Элли в свои.

– Я так рада, что мы снова встретились, – сказала она.

Этот жест был настолько необычным, что Элли даже растерялась. Она заметила, что лицо Виды – это идеальный овал, кожа бледная и безо всякой косметики. У нее была теплая улыбка, и, смущая собеседника, она смотрела ему прямо в глаза, будто все остальное в помещении не существовало.

– Да, неожиданно, – сказала Элли, услышав, как неуклюже и искусственно прозвучали ее слова. – Кажется, в прошлый раз мы встречались на вечеринке Теда Корниша, в Хеллоуин.

– Полагаю, что так, – рассмеялась Вида, шутливо имитируя официальный тон Элли. – Кажется, я не дала вам свою карточку.

Она наклонилась и из большой гобеленовой сумки достала изящную карточку из рисовой бумаги, украшенную в уголке чернильным изображением ивовых листьев.

– Вида Виданто. Поэтесса и эсперантист. Рада познакомиться. Конечно же, – добавила она с легкой озорной улыбкой, – у вас сразу возникает вопрос: это мое настоящее имя? Верно?

Элли покраснела. Именно это она хотела узнать, но спросить вот так в лоб ни за что бы не решилась.

– Не волнуйтесь, – сказала Вида, – меня все об этом спрашивают. И я всегда отвечаю одно и то же: что такое настоящее имя? До того, как стать Элли Раскин, вы ведь жили под другим именем? Полагаю, что по-японски вы Эри, а по-английски Элли. Верно?

Она с трудом выговаривала «Элли», протягивая «л».

– Так что можно выбирать, – продолжила она. – Ваше настоящее имя – то, какое вы хотите услышать, каким пользуются ваши настоящие друзья. Вида Виданто – это имя создал для меня на эсперанто близкий друг, который разделяет мою любовь к этому языку. Лично меня оно устраивает. А на самом деле я – Токо Касуми, но никто в семье Токо не считает, что я заслуживаю это имя, да оно мне и не нужно.

– Эсперанто? – протянула Элли, глядя на карточку с именем. – Это один из искусственных языков, да?

– Это язык человечества, – серьезно ответила Вида. – Носителей этого языка просто нет, поэтому все, кто на нем говорит, равны. Если я попробую говорить по-китайски с моими китайскими друзьями или по-русски с русскими друзьями, они тут же услышат мой японский акцент и увидят во мне врага. А когда мы вместе говорим на эсперанто, мы все становимся братьями и сестрами. Ведь именно это нужно в нынешнюю эпоху, правда же?

Вопрос прозвучал риторически. Лично Элли считала, что в жизни есть вещи поважнее, чем изучение выдуманных языков, поэтому от прямого ответа уклонилась.

– Конечно, я помню, Фергюс говорил, что во время войны вы были в Китае. Знаю, что он брал у вас интервью для своей газеты.

– Да, в Китае во время войны было несколько наших эмигрантов. Поэты, философы и прочие отбросы общества. – Вида скорчила самоуничижительную гримасу. – Все мы были в ужасе от того, что Япония делала с нашими соседями-китайцами.

– Я ничего про это не слышала, – сказала Элли. – Нам всегда говорили, что в Японии войну поддерживали все. Все были рады умереть за императора, вот что мы слышали. Сомневались только мы, заморские полукровки.

– Ох, полукровки. Не произносите это ужасное слово! – воскликнула Вида.

– Но нас называют именно так. В любом случае теперь я знаю, что в Японии были люди, которые провели войну в тюрьме, потому что выступали против военщины. Кажется, сегодня половина населения хотела бы считаться тайными пацифистами. Но я не знала, что некоторые уехали в Китай, чтобы работать на другую сторону.

Но у Виды, похоже, были другие заботы. Она повернулась, чтобы поболтать с пожилым владельцем кафе, а потом, когда они сделали заказ, вдруг бросила:

– Вы слышали, что Тед может скоро уехать из Японии?

Сердце Элли упало.

– Нет. Почему?

До этого момента она не понимала, насколько сильно ее вера в Фергюса зависит от присутствия Теда Корниша. Тед был ее оплотом, ее страховкой от подозрений, которые она так старалась подавить всю прошлую неделю. Даже Фергюс, который иногда пренебрегал буржуазными условностями, в присутствии старого друга Теда наверняка хорошенько подумал бы, прежде чем завязать серьезные отношения с его возлюбленной, если, конечно, это слово подходит для Виды. Но если Тед уедет, что тогда?

– Это еще не точно, – ответила Вида. – Но ему должны сообщить со дня на день. Ему все больше и больше не нравится то, что здесь происходит. Вы же знаете Теда. Он один из тех безумных мечтателей. Он искренне верил, что создает некую идеальную демократию с чистого листа. Новая Япония. Свободные выборы. Право голоса для женщин. Прекрасная конституция. Тед вложил в эту конституцию всю душу – во всяком случае, в те несколько строк, за которые отвечал.

Принесли тарелки с едой и чашки с довольно горьким черным кофе, но Вида, казалось, не проявляла особого интереса к еде. Она повозила пищу по тарелке, стала делить рисовый омлет на мелкие квадратики, при этом не прекращая говорить.

– Но, конечно же, лист никогда не был чистым. Скорее всего, никогда и не будет. Противодействие началось прежде, чем Тед с друзьями взяли чернила и бумагу, а теперь половина того, чего он добился, отменяется, а другие люди в его отделе смотрят на него… как бы это сказать? Как на обузу. Слишком левые взгляды. К тому же он связан с такой опасной красной, как я, а это ему не на пользу. – Вида снова рассмеялась, но смех был вымученный. – Тед думает, что его время здесь почти истекло.