Дочь Иезавели - Уилки Коллинз

Келлер убрал деньги в сейф и поспешно удалился.

Миссис Вагнер собралась было закрыть бухгалтерскую книгу, но что-то ее остановило, и она оставила ее открытой.

О необычайной памяти Келлера ходили легенды. Несмотря на комплимент, который он отпустил, сравнив ее с аккуратным мистером Энгельманом, миссис Вагнер сомневалась, что Келлер допустил ошибку. Правда, бухгалтерская книга подтверждала, что никаких нарушений не было, и все же миссис Вагнер решила свериться с личными записями, чтоб никаких сомнений не осталось.

Последний день уходящего года был морозным и солнечным, на открытую бухгалтерскую книгу падал яркий свет. Миссис Вагнер посмотрела в графу поступлений, где были указаны пятнадцать тысяч флоринов, и на этот раз заметила кое-что, что раньше ускользнуло от ее внимания.

Цифра пятнадцать была написана чуть жирнее последующих трех нулей. Может, волосок попал в перо клерка? А может, то был дефект бумаги?

Миссис Вагнер наклонила книгу к свету. Место, где была написана цифра пятнадцать, слегка лоснилось. Книга выпала из ее рук на стол, а сама она бросилась бегом в свою комнату. Ее личная книжка, дублирующая бухгалтерские записи, находилась в несессере. Там стояло другое число – двадцать тысяч флоринов.

– Мадам Фонтен, – прошептала она.

Глава XI

Наступил Новый год.

Утром второго января, когда миссис Вагнер направлялась в обычное время в офис, внизу на лестнице ее остановила мадам Фонтен.

– Прошу меня извинить, – сказала вдова, – но мне нужно с вами поговорить.

– Сейчас рабочее время, и я не могу терять ни минуты.

Не обращая внимания на эти слова, мадам Фонтен, позабыв в отчаянии о правилах приличия, упрямо повторяла: «Мне нужно с вами поговорить».

– Мы уже с вами объяснились – больше нам не о чем говорить. Вы вернули деньги?

– Об этом я и хочу с вами поговорить.

– Так вы внесли деньги?

– Не будьте так жестоки, миссис Вагнер! Проявите милосердие к несчастной женщине, которая просит ее выслушать. Сейчас в гостиной никого нет. Умоляю, пройдемте туда. Я прошу у вас только пять минут.

Миссис Вагнер посмотрела на часы.

– Хорошо. Даю вам пять минут. И ни секундой больше. Я требую точности даже в мелочах.

Они поднялись по лестнице. Миссис Вагнер шла впереди.

У гостиной были два входа. Один вел с площадки лестницы, а другой – с дальнего конца коридора. Там за небольшой дверью находилось нечто вроде алькова, где стояло пианино. Этот уголок был отделен от остальной комнаты портьерой. Миссис Вагнер вошла через основную дверь и встала у камина. Идущая за ней мадам Фонтен заглянула за портьеру и, убедившись, что за ней никого нет, подошла к камину и заговорила:

– Вы сказали, мадам, что всегда говорите правду. Значит ли это, что вы сомневаетесь в искренности моего добровольного признания?..

– Оно не было добровольным, – перебила ее миссис Вагнер. – Придя к вам, я располагала убедительными доказательствами вашей кражи. Я показала свою книжку, дублирующую записи в основном отчете, и, когда вы постарались защищаться, показала на коробку с порошком, с помощью которого вы подделали запись в бухгалтерской книге. О каком добровольном признании тут можно говорить?

– Вы не поняли, мадам. Я говорила о добровольном признании в мотивах, побудивших меня взять деньги. Под угрозой оказалось будущее моей дочери. Обещаю, что расскажу все как есть. Вы добрая христианка, будьте милосердны ко мне!

– Разве я не была милосердной? – вопросила миссис Вагнер с презрительным недоумением. – О чем вы говорите? Разве вы забыли, на что я пошла ради вас? Напомнить вам, какая на мне лежит ответственность? Мне следовало бы сообщить мистеру Келлеру, что наши деньги украдены. И еще – что особа, которую он принял в свой дом, уважал и доверял ей, оказалась воровкой. Это моя прямая обязанность, а я пренебрегла долгом. Имеете вы представление о порядочности? Или вам не дано понять, что чувствует честная женщина, понимая, что молчание делает ее – пусть и на время – соучастницей преступления. Неужели вы думаете, что я пошла на эту сделку с совестью ради вас? Если б не мысль о прекрасной девушке, которой не повезло с матерью, я сразу сообщила бы обо всем Келлеру. Говорите, если считаете, что в этом есть необходимость. Но прежде скажите, исполнили вы условия моего молчания – да простит меня за это Бог?

Голос ее дрогнул. Она гордо отвернулась, желая скрыть волнение, и потому не заметила злобный взгляд, который метнула в ее сторону вдова. Это было первое и последнее предупреждение о возмездии, и миссис Вагнер его пропустила.

– Я как раз хотела поговорить об условиях. – Мадам Фонтен выдержала паузу и продолжила: – Ваши условия невыполнимы. Не ради меня, а только ради Мины, смягчите их.

Эти слова были произнесены с таким странным спокойствием, что миссис Вагнер тотчас повернулась и посмотрела ей в глаза.

– Что вы имеете в виду, говоря «невыполнимы»? Объяснитесь.

– Вы честная женщина, а я воровка, – ответила мадам Фонтен все с тем же невозмутимым спокойствием. – Какие могут быть объяснения? Разве я недостаточно ясно выразилась? В моей ситуации эти условия невыполнимы – особенно первое.

В тоне, с каким были произнесены эти слова, сквозила ирония, граничащая с наглостью. Миссис Вагнер сказала, покраснев:

– Честные условия всегда подходят честным людям.

Не обращая внимания на скрытое обвинение в непорядочности, мадам Фонтен продолжала настаивать на своем:

– Я только прошу смягчить ваши условия. Давайте придем к соглашению. Так вы настаиваете, чтобы я вернула деньги к шестому января?

– Да, настаиваю.

– И чтобы я оставила место экономки сразу после свадьбы Фрица и Мины?

– И это тоже.

– Отложим на время второе условие. А что будет, если я не внесу пять тысяч флоринов в ваш резервный фонд?

– Тогда шестого числа, в день, когда подчитывается прибыль, мой долг – сообщить обо всем мистеру Келлеру.

– И это несмотря на то, что свадьба Фрица и Мины тогда не состоится и мою дочь обрекут на позор и нищету до конца ее дней?

– Я хранила вашу позорную тайну сколько могла. У меня есть обязательства перед партнером. У вас еще четыре дня. Воспользуйтесь ими с толком.

– За это время я ничего не успею.

– А вы пытались?

Сдержанная до сих пор ярость стала прорываться – мадам Фонтен теряла контроль над собой.

– Неужели вы думаете, что я стала бы терпеть унижения от вас, если б не проявила рвения? – воскликнула она. – Разве я могу вернуть назад деньги, уплаченные по векселю в Вюрцбурге в последний день ушедшего года? Я не знаю никого, кто дал бы мне в долг пять тысяч