Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

ней, думал о ней. Иногда она даже ему снилась. Две ночи назад он увидел во сне, как следит за ней через блестящее стекло витрины кафе, и вдруг она поймала его взгляд и улыбнулась, как старому другу. Подняв руку из-под складок шали, она позвала его войти, но, когда он открыл дверь и переступил порог, оказалось, что внутри темно. Он вошел не в ярко освещенное кафе, а в затопленную камеру в подвале особняка возле станции Уэно…

И вот, он даже не успел с ней поговорить, как Лису вычеркнули из его жизни. Неужели он даже не узнает, что с ней стало? Надо вернуться к ее дому, еще раз посмотреть, нет ли в ее квартире признаков жизни. Возможно, кто-то из соседей – угрюмый владелец кафе или управляющий почтой – знает, не переехала ли она, хотя бы сообщит о ней какие-то новости. До сих пор он избегал расспрашивать их, боясь, что Лиса поймет: за ней ведется наблюдение. Но теперь это стало уже не важно.

На этот раз, подойдя к дому Лисы, Дзюн с удивлением заметил – в доме снова горит свет. Значит, она все еще там. Но ни движения, ни теней в комнате видно не было. Улица тоже была пуста, если не считать пары проехавших мимо велосипедистов и группы школьниц в матросских костюмчиках, которые шли по домам с какого-то внеклассного занятия, возможно хористки, поскольку, идя по дороге, они что-то более или менее слаженно напевали.

Подойдя к фасаду коричневого дома, Дзюн заметил нечто странное. Входная дверь, которую Лиса, входя и выходя, всегда тщательно запирала, была слегка приоткрыта. Дзюн постоял неподалеку, наблюдая за дверью, но ничего не происходило. Был ранний вечер, начинало темнеть, но дверь по-прежнему стояла открытой. В этом маленьком черном проеме было что-то зловещее.

Похоже, за ним никто не наблюдал, и через некоторое время Дзюн, набрав побольше воздуха, подошел к двери и приоткрыл ее пошире. В коридоре царил полумрак, пахло чем-то неприятным – так пахнут кошки. Быстро, пока его не заметили, Дзюн шагнул через порог и вошел в здание. Двери по обеим сторонам коридора были закрыты, стояла полная тишина, только с верхнего этажа на лестничную площадку падал слабый свет.

Очень тихо Дзюн прокрался по лестнице, ведущей в квартиру Лисы. Сколько раз он наблюдал за этой квартирой снаружи, сколько раз представлял, что там внутри. Наверное, скомканные одеяла на футоне, где Лиса спала со своим американским любовником; зеркало, в которое она смотрелась, расчесывая длинные черные волосы; шкаф, или сейф, где прятала секретные документы… Он напряг слух, пытаясь уловить звуки голосов, но не услышал ничего, только кровь пульсировала в его голове.

Дверь квартиры была выкрашена в зеленый цвет, а из крючка снаружи торчал букетик высушенной лаванды. Дверь, как и главный вход внизу, была чуть приоткрыта.

Дзюн заколебался. Постучать? Прикинуться случайным посетителем? «Я ищу господина Номуру, у него тут контора». Правдоподобно?

Из квартиры не доносилось ни звука. Может быть, Лисы нет дома? Но свет включен. Дзюн осторожно толкнул дверь. Она открылась лишь наполовину – что-то мешало изнутри. Он протиснул свою худощавую фигуру и в изумлении огляделся вокруг.

В гостиной царил полный хаос. Комната была перевернута вверх дном. Подушки с дивана у стены валялись на полу, обивка была изрезана каким-то острым предметом. Маленький столик рядом с диваном лежал на боку. Сине-белая ваза, видимо стоявшая на столике, упала на татами и разбилась вдребезги. Из письменного стола в другом конце комнаты вытащили все ящики, по полу разлетелись бумаги. Из большой голубой спортивной сумки вытащили всю одежду, из нее высовывались юбка, шаль и пара кружевных панталон.

Из этого хаоса во внутреннюю комнату вела другая дверь, за которой горела лампа. Горло перехватило от страха, но Дзюн на цыпочках медленно пошел туда и, не дойдя до двери, споткнулся о длинную прямоугольную коробку, лежавшую полуоткрытой на полу: именно эту коробку Барсук отдал Лисе, когда улетал в Америку. Очень осторожно Дзюн отодвинул крышку коробки и заглянул внутрь.

При виде содержимого его едва не вырвало. В коробке лежал большой золотисто-коричневый плюшевый медведь в красном галстуке-бабочке. Тело медведя было распорото, из живота вывалилась масса серого ватного наполнителя. Шея над бабочкой была рассечена так глубоко, что голова почти отделилась от тела.

Дзюн, не веря своим глазам, смотрел на это зрелище – и тут раздался крик.

Глава 16

Неудивительно, что к концу дня Кен так и не появился. Ему наверняка было стыдно. Все-таки, считала Элли, при всех недостатках совесть у брата есть. Вскоре вернулся Фергюс, и она начала рассказывать ему о событиях дня, довольная, что можно разрядить свои чувства и пожаловаться на плохое поведение Кена. Но про деньги, что одолжила ему, решила не говорить. Конечно, сказать бы стоило, но Фергюс точно не одобрит и скажет, что она слишком мягка к своему непутевому брату. Скажет потом. Может, Кен и вправду вернет ей долг – когда рак на горе свистнет, – а если нет, она в ближайшие месяцы будет жить экономнее, и никто ничего не заметит. Первый год после репатриации в Токио научил ее бережливости.

Да, сумбурная жизнь Кена доводила ее до отчаяния, но встреча с адвокатом обнадежила, и Элли была в праздничном настроении, правда, она не успела сходить в магазин и купить что-то вкусненькое на ужин, поэтому приготовила купленные раньше свиные котлеты, решив устроить пир на следующий день.

За ужином Фергюс принялся сплетничать о своем старшем редакторе Дункане Кромере, которого он называл «напыщенным трепачом», и тут Элли вспомнила о письме Виды. Как она могла о нем забыть? Видимо, ее отвлек Кен, потом надо было готовиться к уроку английского, приготовить ужин, а возможно, подсознательно она хотела выбросить из головы сам факт общения между Видой и Фергюсом. Конверт с размашистыми зелеными иероглифами она оставила на столике в прихожей, когда открывала дверь Кену. Должно быть, письмо там и лежит.

– Минутку, Фергюс, – сказала она, вставая из-за стола. – Тебе принесли почту.

Она взяла письмо со столика в прихожей и молча протянула его Фергюсу, просто смотрела, как он внимательно изучает конверт. Он поднялся из-за стола, подошел к окну и, отвернувшись, стал читать письмо. Наконец, повернулся к ней – на лбу появились морщины тревоги и волнения.

– Извини, Элли, – сказал он. – Придется ненадолго отлучиться.

– Прямо сейчас? – изумилась Элли. – Даже не доев ужин?

– Я бы с радостью, Элли, но… – Фергюс на миг замешкался. – Это письмо. От Виды. Боюсь, с ней что-то не