Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

Только в восьмом часу вечера, закончив все необходимые приготовления, Леонид Тимофеевич вместе с Филипповым выехал в областную прокуратуру. Понимая всю важность происходящего, майор Доронин составил им компанию.

Прокуратура располагалась на втором этаже двухэтажного, старинной постройки особняка. Пока поднимались по лестнице, проходили по коридору, Филиппов еще пытался сохранить былую осанку. Но перед дверью кабинета областного прокурора явно стушевался, подрагивающей рукой принялся приглаживать непослушные жесткие волосы.

Прокурор области, полноватый мужчина с округлым мягким лицом, сидел в конце длинного стола, по бокам которого стояли венские стулья. При появлении Пантюхова и Доронина (Филиппов с сержантом остались пока в приемной) он приподнялся, коротким кивком ответил на их приветствие, закрыл дверцу стоявшего справа от него сейфа и снова опустился на свое место.

— Ну-с, с чем пожаловали? — обратился он к Пантюхову, приглашая вошедших садиться. Вопрос прозвучал чисто риторически. Областной прокурор знал о цели их прихода и без лишних проволочек принялся просматривать материалы, привезенные следователем. Он был уже в курсе ведущегося следствия, но тем не менее самым скрупулезным образом изучал показания. Особо внимательно прочел подготовленное следователем постановление об аресте Филиппова.

— Вы твердо убеждены в необходимости столь жесткой меры? — прокурор вновь испытующе посмотрел на Леонида Тимофеевича.

— Если мы действительно хотим раскрыть это дело до конца, то да! — несколько нервозно откликнулся Пантюхов. Михаил Афанасьевич предостерегающе положил руку на его плечо.

— Не надо горячиться, — прокурор раздумчиво покрутил металлическую пуговицу своего мундира. — Не следует забывать — арест должен быть очень веско обоснован.

— А у нас что? — Леонид Тимофеевич высвободил плечо. — Разве мало доказательств: показания Боровца, признание Филиппова! — Пантюхов кивнул на принесенные ими материалы.

— Так-то оно так, — прокурор придвинул к себе постановление. — Да вот признания-то управляющего уж очень неуверенные. То брал деньги, то не брал, но наговорил на себя со страху, то снова брал.

— Но, Павел Алексеевич, — мягко вмешался в разговор Доронин. — Ведь перемена показаний — не первый случай в нашей практике. Общая картина следствия дает возможность увидеть, что спецмонтажное управление находилось в явно привилегированном положении по сравнению с четырьмя другими, входящими в этот же союзный трест. Не за красивые же глаза делал это управляющий! Мне кажется, следователь совершенно прав. А если не будет вашей санкции, его работа невероятно усложнится, учитывая занимаемый Филипповым пост. Уж он-то постарается спрятать концы в воду. Мы очень рассчитываем на вашу поддержку.

Прокурор задумчиво повертел в руках авторучку. Доронину он верил. Не спеша набрал номер телефона и вызвал в кабинет своего помощника, непосредственно осуществляющего прокурорский надзор за милицией.

— Вот, Виктор Львович, — обратился он к вошедшему, чернявому, очень подвижному человеку, — товарищи пришли с постановлением об аресте Филиппова. Ты с делом знаком, прочитай и выскажи свое мнение.

— Я категорически против! — заявил помощник, бегло просмотрев документы. — Все слишком слабо и сыро, а Филиппов ведь не простой карманный воришка. Это человек с твердым положением в обществе. Мы обязаны это учитывать!

— Слышали, Леонид Тимофеевич? — усмехнулся прокурор.

— Слышал, — нехотя ответил Пантюхов. — Я это еще до прихода к вам слышал, но все равно.

— Пригласите-ка сюда Филиппова, — перебил его Павел Алексеевич.

Управляющего ввели незамедлительно.

— Ваши показания? — областной прокурор развернул перед управляющим протоколы допросов.

— Мои, — негромко ответил Степан Григорьевич. Строгая обстановка кабинета, прокурорские звезды на петлицах его хозяина действовали на него угнетающе. Он отвернулся. Сквозь слегка запотевшее окно в сизоватой вечерней мгле были видны огни большого гастронома. То и дело открывались и закрывались входные двери. С набитыми сумками и авоськами входили и выходили многочисленные для этого часа прохожие.

— Отказываться больше от своих слов не будете? — вернул его к действительности областной прокурор.

— Нет, зачем же. Я коммунист и несу полную ответственность за свои поступки, — он споткнулся на полуслове, почувствовав на себе пристальный неодобрительный взгляд Виктора Львовича. — Впрочем, и раздувать их излишне тоже не стоит, а то следователь... — Филиппов полуобернулся к Пантюхову и замолчал.

— Но факт получения взяток все-таки имел место? — Павел Алексеевич пригладил волнистые, зачесанные назад волосы.

Филиппов молча с сожалением развел руками: что, мол, поделаешь — грешен.

— Однако, прошу заметить, не семь тысяч, а не больше одной!

— И вещи брали? — выпрямился в кресле областной прокурор.

— За них я собирался со временем рассчитаться.

— Как же так получилось, Степан Григорьевич? — от гримасы участливой боли, появившейся на открытом крупном лице прокурора, управляющему стало не по себе. — Ответственный работник, член партии и допустить такое! У меня в голове не укладывается.

— Поверьте, — Филиппов снова посмотрел в сторону напрягшегося в ожидании помощника прокурора. — Это просто затмение какое-то, нелепый казус, что ли. Этот Боровец... он и святого совратит, наверное. Прилипает, как клещ, и попробуй — избавься от него! Сует, понимаешь ли, чуть ли не силой.

Павел Алексеевич устало прикрыл глаза рукой. Когда Филиппова увели, он подписал санкцию об аресте.

— Сейчас секретаря нет — завтра заверишь печатью, — со вздохом произнес он, протягивая Пантюхову бумагу.

— Напрасно вы так! — недовольно процедил Виктор Львович. — Мне думается, вовсе не обязательно держать сейчас Филиппова под стражей. Не сомневаюсь, что, оставаясь на свободе, он никуда от нас не убежит, а оскорблять его преждевременной тюрьмой — шаг, мало сказать — неосторожный, скорее всего — опасный. Кстати, и подполковник Ярцев в этом отношении со мною полностью солидарен, — бросил он камешек в огород Пантюхова.

Леонид Тимофеевич заметил, как сильно запульсировала синеватая жилка на шее у прокурора.

— Здесь, товарищ Гинзбург, решения принимаю я, — обрезал он своего помощника. — И я за них отвечаю!

Когда, уже за дверью прокурорского кабинета, Пантюхов стал натягивать свой полушубок, Филиппов спросил его, может ли он быть наконец-то свободен.

Леонид Тимофеевич, не застегивая пуговицы, сунул руку во внутренний карман и достал санкцию.

— Выходит, я арестован?! — с каким-то надрывом изумился управляющий.

— Выходит, что так, — подтвердил стоявший тут же майор Доронин.

Степан Григорьевич молча в течение нескольких секунд переводил разом обезумевший взгляд с одного милиционера на другого и вдруг, сбросив пальто прямо на пол, рванулся обратно к прокурору.

— Спокойно! —