Неупокоенные кости - Лорет Энн Уайт

– Робби и Аннелиза… – тихо расшифровала Джейн и посмотрела на Дункана. – Пожалуй, нам надо поговорить с этим Робби-калифорнийцем. – Она повернулась к Элле: – Это вы хотели нам показать, профессор?

– Лучшее я приберегла напоследок, – без улыбки ответила Элла Квинн. Похоже, отчужденность между ней и Джейн никуда не делась. – Думаю, это – самое любопытное из всего, что мы нашли до сих пор.

С этими словами она продемонстрировала детективам еще один поддон, в котором лежал какой-то металлический значок, имевший около дюйма в поперечнике.

– Что это? – спросил Дункан. – Аннелиза носила брошь?

– Смотрите внимательнее, – посоветовала Элла.

Джейн наклонилась – и сразу почувствовала, как в висках застучала кровь.

– У вас есть увеличенное изображение? – спросила она.

Элла кивнула и вывела на монитор фотографию. Джейн как зачарованная смотрела на бизонью голову в венке из кленовых листьев. Вокруг головы шла надпись крупными буквами: MANTIENS LE DROIT. Над венком располагалась корона, на ленте внизу можно было без труда разобрать: «Королевская канадская конная полиция».

– Что за черт! – прошептал Дункан. – Герб и девиз КККП! Это же полицейский значок!

– Эмблема, – поправила Джейн. – Изображение головы бизона в венке из кленовых листьев было зарегистрировано в качестве полицейской эмблемы или кокарды. Фраза mantiens le droit означает «защищаем право» или «защищаем закон». Она стала девизом Королевской канадской конной полиции еще в тысяча восьмисотых годах, когда та называлась просто Северо-Западная конная полиция.

– И как, хотел бы я знать, значок оказался у Аннелизы? Она его носила? Или его обронил кто-то, с кем она боролась?

Джейн не ответила. Она не отрывала взгляда от эмблемы.

«Шестерка из Шорвью»

Мэри

Сидя рядом с Клодом на пассажирском сиденье его огромного внедорожника, Мэри мучительно размышляла, к чему может привести встреча бывших одноклассников. Чем она может закончиться? Новыми осложнениями или чем-то похуже?.. По пути они почти не разговаривали, и молчание – тяжелое, почти осязаемое – повисло между ними темным облаком. Фары встречных машин били в лобовое стекло, и по лицу Клода, по его сжимавшим руль рукам бежали световые полосы. Мэри много лет не видела своего бывшего бойфренда, и теперь она и узнавала, и не узнавала в этом суровом и властном мужчине того шестнадцатилетнего парня, с которым когда-то гуляла.

В конце концов Клод свернул на узкую и темную дорогу, петлявшую между высокими, мрачными елями. Она привела их к огороженному элитному поселку на каменистом океанском побережье. Дома в этом гламурном местечке стоили от одиннадцати до двадцати миллионов и были построены достаточно далеко друг от друга, обеспечивая своим владельцам иллюзию уединения.

Клод неплохо ориентировался на обширной территории поселка, он уверенно сворачивал то налево, то направо и вскоре въехал на подсвеченную ландшафтными светильниками подъездную дорожку, начало которой отмечали два гранитных столба. Минут через пять он остановился на круглой парковочной площадке перед довольно красивым или, во всяком случае, оригинальным особняком из стекла и бетона. На площадке Мэри увидела черную «Эскаладу», задний бампер которой украшала наклейка с надписью «Поместье Девинь». Значит, поняла она, Боб и Кара уже здесь, и попыталась сглотнуть застрявший в горле комок.

– Так что на самом деле произошло той ночью? – негромко спросила она, когда Клод выключил двигатель.

Она знала, зачем «Шестерка из Шорвью» собралась сегодня. Им требовалось, так сказать, «сомкнуть ряды», обговорить детали, чтобы их ложь звучала как можно убедительнее. Но у самой Мэри цель была другая. Она с самого начала решила вынюхивать, раздражать, задавать провокационные вопросы и выискивать слабые места, которые, если повезет, дадут ей в руки оружие, чтобы спасти Хедер. Собственная участь ее по большому счету не волновала, но она чувствовала себя в долгу перед дочерью, благополучие которой буквально висело на волоске. Мэри понимала это как никто и мысленно поклялась себе, что пойдет на все, лишь бы Хедер не пострадала, – пусть даже для этого придется отправить бывших друзей за решетку.

– Узнаешь, когда встретишься с остальными, – ответил Клод, не глядя на нее.

– Что мне до остальных? – Мэри пожала плечами. – Есть официальная история «шестерки», и есть наша… Ведь я солгала полиции ради тебя, Клод. Ради тебя одного! Это только наше с тобой дело, оно никого больше не касается. Скажи, где ты был той ночью, до того как приехал ко мне? Дай мне причину, по которой я должна и дальше повторять ложь, о которой ты меня просил.

Продолжая смотреть вперед, на освещенные окна дома, который, казалось, ждал их, Клод глубоко вдохнул. Ладонь его лежала на ручке дверцы, но он не спешил открывать. А ведь ему страшно, поняла Мэри. Очень страшно.

Эта мысль пробудила в ней непривычные и странные мысли. Черные мысли. Ей вдруг захотелось поквитаться с теми, кто когда-то так легко от нее отвернулся. Ее темная половина желала отомстить Клоду и остальным за все, что случилось после той ночи. Ведь они в любом случае заслужили наказание, разве нет? Должна же справедливость наконец восторжествовать! Но, быть может, вдруг подумала Мэри, справедливость уже взяла свое, исподволь изменив каждого из них…

– Это вы убили Аннелизу?

Клод сердито сверкнул на нее глазами.

– Что за бред ты несешь? Да как ты только могла подумать!..

– Ну кто-то же это сделал? Она пропала после вечеринки. И, как теперь выясняется, все эти годы ее тело лежало под часовней… Той ночью что-то случилось – и с ней, и с вами. С Дэррилом… Потому что, если Аннелизу закопали под часовней именно в те выходные, значит, Дэррил не мог с ней сбежать. Где же он в таком случае?

– А что, если Дэррил ее убил? Убил, спрятал тело и подался в бега? Быть может, именно поэтому он и скрылся, как тогда все и говорили.

– А что, если это ты ее убил?

– Ты же знаешь, что я этого не делал.

– Откуда мне знать, Клод? Ведь я понятия не имею, где ты был перед тем, как начал швырять в мое окно камни.

– Ваш сосед видел, как ты ее толкнула. Вы орали друг на друга, как две рассерженные кошки, а потом ты ее толкнула. И ты последняя видела Аннелизу живой.

– Я бы никогда не причинила ей вреда. Я любила ее.

– Рассказывай. Знаю я вашу девчоночью дружбу!

– Это у тебя были сбиты костяшки на руках, а не у меня, – парировала Мэри. – К тому же перед тем, как заявиться ко мне, ты