Забыть о девочках - Жаклин Баблиц

class="p1">Они вместе выходят на улицу и, щурясь от яркого летнего солнца, прощаются. Объятие на этот раз крепче обычного, и Рут позволяет себе на миг расслабиться в надежных руках инспектора Кэнтона. Когда-то эти руки были для нее самым безопасным местом в мире.

– Мы ведь друзья, да? – говорит он, отстранившись.

Рут не нужно гадать, что отражается сейчас на его лице. Она отчетливо видит это в его глазах: глубокие, спокойные воды их связи под толщей разногласий и разочарований. После всего, через что им довелось пройти, они никогда не будут друг другу чужими.

Кэнтон переключает внимание на Ресслера. На этот раз в его глазах слезы.

– Удачи, дружище! Надеюсь, еще увидимся.

Ему лучше, чем Рут, известно, что отпущенное этому псу время неумолимо иссякает.

Она шагает через парковку к машине, когда Кэнтон окликает ее по имени.

– Ты ее видела? – спрашивает он. – Есть Коко среди твоих мертвых девочек?

Рут мотает головой:

– Она не умерла.

Даже на расстоянии она видит выражение лица Кэнтона при этих словах.

Коко Уилсон, похоже, сегодня единственная, о ком их мнения не расходятся.

В Хобене у Рут запланирована еще одна остановка.

Билл и Пэтти Лавли живут в хорошо сохранившемся доме с живописным палисадником. Найти этот дом достаточно просто: Хобен еще меньше, чем Рут себе его представляла. «Представляла», потому что у нее почти не осталось отчетливых воспоминаний об этом месте. Ранее, когда она ехала по центральной улице городка, здания из красного кирпича, парусиновые навесы и американские флаги на мгновение ей показались знакомыми. С другой стороны, похожую центральную улицу она могла увидеть и по телевизору.

Если, въезжая на парковку хобенского полицейского участка, Рут нервничала, то, сворачивая на подъездную дорожку к дому семьи Лавли, она испытывает приступ тошноты. Внезапно вспыхивает надежда, что родителей Бет не окажется дома, однако затем она видит, как на крыльце возникает чья-то фигура. Невысокая полная женщина в ярком восточном кафтане. Это на звук приближающегося автомобиля вышла Пэтти Лавли.

– Посиди здесь, – обращается Рут к Ресслеру, оставляет приоткрытыми окна в машине и блокирует двери.

Очутившись на подъездной дорожке, в поле зрения Пэтти Лавли, Рут надеется, что ноги ее не подведут. Сейчас они отказываются сделать хоть шаг в сторону матери Бет.

Рут впервые встречается с этой женщиной лицом к лицу.

Глава 33

Рут рано начала делать вид, что всегда знала Бет Лавли. И что родители Бет – Билл и Пэтти – всегда были ее друзьями. Повзрослев, она пересмотрела массу телеинтервью с ними, прочитала их многочисленные эссе с неустанными призывами совершенствовать помощь жертвам преступлений. Так она узнала, что родители Бет помогали разрабатывать программы поддержки других убитых горем родителей, дети которых не вернулись домой. Рут было легко представить, что она их знает, и не так уж сложно угадать, что и они почувствуют к ней расположение, учитывая деньги, подаренные ими на ее двадцать первый день рождения. Билл и Пэтти Лавли простили ее за то, что она не умерла, – девятнадцать лет своей жизни Рут была твердо убеждена в этом.

А теперь ей предстоит узнать, совпадают ли ее фантазии с реальностью. Усилием воли Рут заставляет себя пройти по дорожке, вытягивает вперед руку и чувствует, как подушечки пальцев Бет слегка касаются ее ладони. Почти как молитва.

– Здравствуйте, – говорит она, приближаясь к крыльцу. – Я Рут Бейк… Рути Нельсон. Я так давно хотела с вами познакомиться.

Перед ней гора сэндвичей и сластей, в бокал то и дело подливают домашний лимонад. У ног сидит Ресслер, ожидая, когда и ему перепадет кусочек.

– Не вздумай оставить этого красавца в машине! – воскликнула Пэтти и настояла, чтобы Рут взяла его с собой в дом.

О таком гостеприимстве Рут мечтала всю жизнь.

Поняв, кто идет к ее дому, Пэтти Лавли заплакала. Она взмахнула широкими рукавами кафтана, птицей слетела с крыльца и заключила Рут в жаркие объятия. Такие крепкие, будто силы в ней в два раза больше, чем в человеке ее роста.

– Дорогая моя, – все приговаривала она, – дорогая моя девочка. Мы думали о тебе каждый день.

Чуть больше часа спустя Билл едет домой из гольф-клуба. Во время игры он пропустил поток сообщений от жены, умолявшей немедленно вернуться домой.

– Он точно не будет возражать, что я здесь? – спрашивает Рут, сидя на удобнейшем диване с обивкой из вощеного ситца.

На протяжении всей ее жизни в Нью-Йорке мебель в квартире казалась явлением преходящим – ее то и дело двигали с места на место или меняли. Даже в фермерском доме Джо и Гидеона есть ощущение презентабельности. Фотографии его интерьера можно публиковать в журналах по дизайну. Их и публиковали.

Но эта уютная комната действительно заслуживает звание гостиной. Рут одолевает грусть за все упущенные годы – она могла бы приходить сюда, опускаться на этот диван и вверять себя попечению Пэтти Лавли.

– Твои родители хотели, чтобы тебя оставили в покое, и мы отнеслись с пониманием, – сказала Пэтти, как только они сели. – Мы бы с радостью общались с тобой, Рути, но были обязаны уважать желание твоих родителей. Далеко не все люди так поступают – это мы с Биллом испытали на собственной шкуре. Дорогая, он будет невероятно рад знакомству, – уверяет Пэтти. – Не было дня, чтобы мы не думали о тебе.

В комнате множество фотографий Бет. Для Рут, которая видела всего четыре-пять снимков – те, что предоставили журналистам, – и несколько кадров любительской видеосъемки, это чудо. Вот Бет на велосипеде с лентами на руле. Вот она в ночной рубашке кормит оленя на заднем дворе. Портрет семейства Лавли в рождественских свитерах. Фотографии Бет, увлеченно работающей в саду в начальной школе. Бет ходила в школу Монтессори в трех кварталах от начальной школы Хобена. Учись она в той же школе, что и Рут, скорее всего, они были бы одноклассницами.

И на каждой фотографии Рут видит, какую радость излучала малышка Бет. Весь этот магический потенциал: ребенок, воспитанный любящими родителями, и среда, в которой он развивался. Для Рут очевидно, что Бет сделала бы этот мир лучше. Впрочем, ей это и так удалось – посредством своих родителей. Пэтти рассказывает о работе, которую они с Биллом до сих пор ведут с семьями, потерявшими детей. О том, как они выбирались из дикого потрясения, меняя свой жизненный путь.

– Мы все еще идем, Рути, маленькими шажками, каждый день. Не то чтобы становится легче, просто мы теперь знаем, что нам делать. Что мы можем сделать.