Забыть о девочках - Жаклин Баблиц

Билли. Собственный модус операнди Билли – в том числе то, как он использовал своих учениц в качестве пособников, – вторичен по отношению к основному сюжету (хотя Рут они вовсе не кажутся второстепенными героинями). Людям вовсе не обязательно быть злодеями от природы или изначально иметь предрасположенность к насилию. Просто нужно встретить подходящего человека в подходящее время, а дальше за дело берется мем.

Согласно идее Йонаса Нильссона (и то же самое мы видим в массе фильмов в жанре фэнтези!), объясняет Кори, в какой-то момент ученик обязательно превосходит наставника.

– Вот, смотри. – Рут открывает книгу на странице с выбранным Хелен эпиграфом. – «Нет такого преступления, на которое я не был бы способен». Гёте.

И замечает, что Гейб бледнеет.

– Не сказать, что звучит свежо, да? – быстро добавляет она, стараясь говорить как можно увереннее. – Смысл в том, что люди легко поддаются влиянию друг друга.

– Не совсем, – отвечает Гейб. – Но почему ты думаешь, что это связано с той девочкой, с Бет? И со второй. Коко, кажется, да?

Рут понимает, что все это выглядит достаточно странно. Но она уже слишком далеко прошла по этому новому пути, чтобы сейчас остановиться.

– Понимаешь, первый набор преступлений в книге, о которых рассказывает жена, практически идентичен тем, что совершал «убийца нянь». Билли, юный сосед супружеской пары, дружит с их детьми, двойняшками. Дети очень сближаются, но затем между ними возникает разлад.

Кори в реферате перевел одну из сцен, которую он счел весьма показательной.

Единственный в семье ребенок доверяет соседям. А Билли повезло вдвойне: по соседству с ним жили двойняшки. Иногда, бывая в хорошем расположении духа, двойняшки позволяли Билли говорить всем вокруг, что они тройняшки. И даже выдумали еще одну сестру, родившуюся на десять минут позже его.

Девочку, которая умерла.

– Как? – изумлялись другие дети.

Крушение поезда. Автомобильная авария. Бешеная собака. Тройняшки расправлялись с воображаемой сестрой всеми способами, какие только могли себе представить.

– А я знаю, как бы я это сделал, – решил Билли, когда им было по девять или по десять лет.

К тому времени те двое уже потеряли интерес к игре. Отдалились от него, секретничали между собой, как это часто бывает у двойняшек.

Билли переживал, что они вот так от него отмахнулись. Но у него был свой секрет, который грел душу. Он держал его при себе, как счастливую монетку.

Отец двойняшек относился к нему лучше, чем к ним.

Именно Билли он поведал собственные секреты. На берегу реки. Показал фотографии мертвых девочек. Настоящих, а не выдуманных, как та воображаемая сестра.

– Как? – изумился Билли, как раньше изумлялись другие дети.

И на этот раз получил взрослый ответ.

Рут описывает Гейбу эту сцену и все остальные, подтверждающие ее теорию. В том числе ту часть книги, где взрослый Билли начинает преподавать математику в школе и показывает своей ученице, Грете, те самые фотографии и пробуждает в ней ровно те же идеи. Сама Грета убить никого не может, зато берется поставлять ему жертв. Когда Билли умирает, ее избранником становится подходящий молодой человек, которому она показывает, как можно избежать наказания за убийство. И это продолжается бесконечно, по всему миру. В конце книги действие переносится на двадцать лет вперед: в тот же самый день, когда Билли похитил свою последнюю жертву, пропадает еще одна девочка. В том же самом городе.

Сам Билли давно мертв, но дело его живет.

Этими словами Кори закончил свой отчет, и ими же Рут завершает изложение Гейбу.

– Так. – Гейб хмурится, смотрит на нее, затем качает головой. – Ты меня прости, конечно, Рут, – говорит он, тщательно подбирая слова, – но все это похоже на сюжет старого детективного романа. Разве он может служить доказательством чего бы то ни было?

Рут сглатывает. Пришло время рассказать ему оставшуюся часть.

– Понимаю, это покажется странным, – начинает она, – но у меня такое чувство, что да.

– Рут. – Выражение лица Гейба столь же серьезное, как и голос. – Если ты собираешься предъявить людям обвинения в убийстве – или в соучастии в убийстве – детей, то нужно нечто более весомое, чем просто чувство.

Рут зашла уже слишком далеко. Достаточно маленьких истин. Пришла пора выкладывать главную правду.

– Знаешь, Гейб, когда мне было семь, я пропала на двадцать восемь часов. То есть не пропала. Меня похитили. Похитил Итан Освальд.

– Я…

Гейб смотрит так, будто ему только что влепили пощечину.

Рут морщится. Всю жизнь она прикладывала силы к тому, чтобы не вызвать такой взгляд у человека, который ей дорог. Но забрать свои слова обратно она не может. И не хочет.

– Нормально, если ты не знаешь, как на такое реагировать, – говорит она. – Тут есть о чем подумать. Но… со мной все хорошо.

Она широко разводит руки: «Видишь?»

– Наверное, мне нужно еще выпить, – отвечает Гейб и идет на кухню за пивом, предоставив Рут возможность собраться с мыслями.

Когда он вновь усаживается на диван, она рассказывает ему об Итане Освальде. О том, как села к нему в фургон, чтобы поехать за своей пропавшей кошкой, и о том, что, как только дверца машины захлопнулась, поняла, что сделала ошибку. Приняла очень плохое, неверное решение. Он все еще был с ней любезен, рассказывал, как обрадуется ей Нэла, но затем она потянулась к ручке двери со стороны пассажирского сиденья. Она до сих пор помнит тот шлепок по руке, и как пахнуло мятной жвачкой, и как быстро он ее увез.

– Когда он повел меня в дом, я не сопротивлялась, не убегала. Он меня не обижал. Меня учили остерегаться тех, кто хочет меня обидеть. А он сделал мне сэндвич, напоил водой. Вел себя как нормальный человек. Одет в джинсы. Обычный дом; кухня почти как у моих родителей. Потом он сказал, что Нэла в другой комнате, и нам нужно сходить туда за ней. А я подумала: если родители на меня рассердятся, что поехала с чужаком, то, когда я принесу домой Нэлу, они обрадуются и обо всем забудут.

Рут замолкает, смотрит на Гейба.

– Как ты?

– Черт возьми, Рут. – Он глубоко вздыхает. – Этот вопрос должен был задать тебе я.

Она тоже делает глубокий вдох.

– С этого момента мои воспоминания немного… в общем, некоторые вещи я, очевидно, вычеркнула из памяти. Кое-что помогли восполнить следователи, социальные работники и психологи, с которыми мне пришлось беседовать.

– Ты была совсем маленькая.

– Да. Освальд питал слабость к детям. Он убил Бет. Но меня он ни разу не тронул. Если… ты понимаешь, о чем я.

Гейб кивает, с его