Забыть о девочках - Жаклин Баблиц

Глава 31

Гейб впечатлен квартирой.

Рут это знает, потому что, когда после краткой экскурсии они усаживаются с пивом на диван, он признался:

– Я впечатлен!

Она смеется поневоле: как хорошо, когда не нужно переживать о последствиях. И можно говорить что думаешь.

Когда Гейб спрашивает, что ее рассмешило, она так ему и отвечает.

– Просто люди обычно о многом умалчивают. Даже если это то, что ты хочешь от них услышать.

Пауза.

Была не была.

– Гейб, когда ты меня поцелуешь?

От неожиданности он едва не захлебывается пивом, развалившийся у его ног Ресслер резко вскакивает.

– Мм, так… Вопрос прямо в лоб.

Вот черт.

Хочется закрыть лицо ладонями. Почему, пуская стрелы, как это делают все Юноны мира, она всякий раз феерически промахивается?

Поборов желание спрятаться, она заставляет себя взглянуть на Гейба. У него на лице скорее тревога, нежели отвращение, отчего ей становится самую чуточку легче.

– Мне кажется, у тебя сейчас забот полон рот, – говорит он, ненадолго встретившись с ней взглядом. – Я не хотел все усложнять.

Рут закусывает губу. Разве не так она сама о нем думала? Просто сегодня, спустившись вниз открыть Гейбу дверь, – после того как Оуэн внезапно отправил всех в отпуск, а она внезапно пригласила Гейба к себе, – она вдруг почувствовала слабость в коленках. Гейб оказался выше, чем она запомнила. Шире в плечах. И от него приятно пахло: дымом костра и кожей. На улице они обнялись, и ей захотелось уткнуться лицом в его шею. Все это напомнило школьные страсти. Не то чтобы в школе она позволяла себе терять голову.

А сейчас она буквально сгорает от стыда.

– Эй, – говорит Гейб, мягко останавливая ее, когда она пытается встать с дивана. – Рут, ты мне нравишься. Просто я решил, что сейчас не время вторгаться в твое личное пространство.

В его взгляде читается жалость. А она совсем не хочет, чтобы он так на нее смотрел.

– Личного пространства у меня хоть отбавляй. – Она жестом обводит комнату. – И я бы тебя не пригласила, если бы не хотела.

Неужели на его лице мелькнуло сомнение? Румянец на щеках Рут вспыхивает еще ярче.

– Извини. Забудь все, что я сказала, – мямлит она. – Мне пора освежить навыки обольщения.

– Ничего тебе не пора, – говорит Гейб, наклоняется и целует ее в губы.

Поцелуй быстрый и сухой. Сдержанный. И от этого Рут хочется провалиться сквозь пол. Или даже сквозь землю.

Неожиданно у Ресслера громко бурлит в животе, и этот звук ее спасает.

– Ну и пес у тебя! – Гейб наклоняется и треплет его рукой.

– Самый лучший, – отвечает Рут со всем достоинством, на которое только способна.

Когда она приносит еще пива, Гейб вдруг меняет тему: спрашивает, как дела с подкастом.

– Хорошо, – холодно отвечает она, ощущая некоторую неловкость.

Они действительно не будут говорить о том, что сейчас произошло?

И ни с того ни с сего, как это случалось уже много раз за последние пять недель, Рут сворачивает с привычного пути – с того, что обещает ей спокойствие и защиту, если она не будет раскрывать карты.

– На самом деле я не занимаюсь никаким подкастом.

– Как? – Гейб хлопает глазами, бутылка с пивом замирает на полпути ко рту.

– Я сказала всем, что делаю подкаст, но это только предлог.

– Не понимаю.

– Ты читал о той девочке, Коко Уилсон из Хобена? – Рут делает большой глоток пива. – О той, что пропала без вести в прошлом месяце?

Гейб мотает головой: нет.

– Ладно. Я тоже родом из тех мест и кое-что знаю об этом городке. Там жила еще одна девочка, Бет Лавли, которую в девяносто шестом году убил некий Итан Освальд. Эту историю затмили другие, более громкие преступления, случившиеся в тот год. Те, что так и не были раскрыты. К примеру, убийство Джонбенет Рэмси[13]. Но в Хобене убийство Лавли не осталось незамеченным.

Гейб кивает, будто побуждая продолжать, но вид у него растерянный, даже, возможно, недоверчивый.

– Женщин, у которых я хотела взять интервью для подкаста, я выбирала не просто так. Думаю, как минимум одна из них имеет отношение к убийству Бет.

Рут торопится; если она сделает паузу, то заговорить снова будет не в силах. Под этим взглядом Гейба – уж точно.

– Ты думаешь, одна из этих женщин убила ребенка?

– Не совсем так.

Рут мнется, заметив на лице Гейба недоумение. В Осло Бет назвала его бесхитростным. Как будто хотела сказать, что он ее никогда не поймет.

А может, в этом все и дело, рассудила Рут, прочитав в сообщении Гейба, что он о ней думает. Может, ей как раз и нужен кто-то, кто взглянет на ситуацию так, как никогда не получится у них с Бет. Они всегда рассматривали ее со слишком близкого расстояния. Но если она объяснит Гейбу свой ход мыслей и он поймет логику, то Рут будет знать, что она на верном пути. И не будет просто бросать в стену дерьмо, как изящно выразилась сегодня Рея.

– Для начала: я считаю, что у Итана был сообщник, – говорит Рут. – Человек, который помог ему заманить Бет в фургон.

– Ничего себе! – Гейб потрясен. – Есть доказательства?

– Нет. Ну, возможно. Жена «убийцы нянь», Хелен…

– Та, что из Осло?

Рут вспоминает, что дала слово молчать о месте жительства Хелен.

– Та, о которой мы не говорим, что она из Осло, но да. Она написала книгу под псевдонимом, а я перевела ее с норвежского на английский. В ней речь идет об этой серии убийств, в которых замешаны они все. Как будто они состоят в некой секте. И секта процветает до сих пор.

Эту часть Рут сама пока пытается осмыслить: как Итану удавалось получать помощь от разных людей.

– Погоди, – говорит она Гейбу. – Я попробую тебе объяснить.

Рут уходит в спальню и возвращается с книгой и записями Кори.

– Ты ведь слышал о гене серийного убийцы? – спрашивает она, вновь усаживаясь на диван. – Ну так вот, это, судя по всему, культурная версия того гена. Мем-версия. – Так ей описал это Кори. – Идеи и представления об убийствах передаются следующим поколениям, воспроизводятся и в итоге как бы начинают жить собственной жизнью. Все, что им нужно для выживания, – это новый носитель, а за ним – следующий. Наверное, это чем-то напоминает вирус.

Кори пишет, что в мире, описанном Хелен в «Nydelig», природа и воспитание объединились, чтобы создать разнородное и вместе с тем связное сообщество убийц (и их пособников), последним плодом которого стал