Окно Иуды - Джон Диксон Карр

Еще как знаем, черт возьми! Пропал арбалет. Давайте подумаем: короткий арбалет с широким полукружьем… В небольшой саквояж он, конечно, не влезет, однако прекрасно уместится в чемодане, с глаз долой.

Г. М. раздраженно пытался раскурить потухшую сигару. Честно говоря, я полагал, что это дело стало одним из лучших в списке его побед, однако не спешил ему об этом говорить, зная, что он лишь примет мои слова как должное и потешит себя очередной мистификацией за наш счет.

– Продолжайте, – попросил я. – Вы ни намеком не дали нам понять, что убийцей была мисс Джордан, вплоть до заключительной речи в суде. Но вы всегда поступаете по-своему. Так что продолжайте.

– Предположим, – сказал Г. М. с максимально довольным лицом, на которое был способен, – предположим, чисто теоретически, что арбалет убрали в чемодан; становится сразу ясно, почему женщина не проговорилась Дайеру о том, что костюма наверху нет. Не могла же она допустить, чтобы дворецкий открыл чемодан и обнаружил арбалет. Ей нельзя было себя выдать. Однако что же дальше? Дайер направляется на второй этаж, и она, должно быть, решила – готов побиться об заклад, – что, как только пропажа костюма будет установлена, все выйдет наружу. Из мешка выскочит кот с оглушительным «мяу». Дайер скажет: «Мисс, не могли бы вы открыть чемодан, нам необходима штемпельная подушечка». Поэтому ей нужно было вынести чемодан из дому как можно скорее. К счастью, у нее появился великолепный повод: она должна поехать за доктором. Флеминг оставался в кабинете, Дайер был наверху – она могла схватить чемодан и незаметно дойти с ним до машины.

До тех пор я ступал по надежной почве, однако потом…

– Подождите минутку, – перебила его, нахмурившись, Эвелин. – Кое-чего я не понимаю; не могла понять с самого начала. Что находилось в чемодане? В смысле, кроме одежды дяди Спенсера.

– Вот вам список, – ответил Г. М. – Один арбалет. Один хрустальный графин. Один початый сифон. Одна бутылочка с настоем, который способен перебить запах виски. Одна отвертка и два стакана.

– Именно. Об этом я и говорю: зачем было уносить из дому и прятать столько предметов? Зачем им нужны были два стакана? Не проще было вылить отравленный виски из графина, помыть его и наполнить чистым напитком? Затем помыть два стакана, вернуть их на место и долить в сифон содовой? Разве это вызвало бы подозрения? Я не говорю про арбалет – он был частью плана убийцы, не Хьюма. Однако что насчет всего остального?

Г. М. издал сдавленный смешок:

– Вы забываете, что изначально обо всем знали лишь Эйвори и Спенсер.

– И что с того?

– Из той небольшой картины событий, которую мы обрисовали, – продолжал Г. М., жестикулируя сигарой, – становится ясно, что Дайер ничего не знал. Как и (предположительно) Амелия Джордан. Реджинальд Ансвелл, приятный молодой человек, должен был войти в дом и остаться в кабинете с Эйвори. С этого момента и до тех пор, пока Реджинальд не был обнаружен в виде бормочущего шизофреника, как Эйвори мог покинуть кабинет? В доме все время кто-то находился: когда Дайер пойдет за машиной, в доме останется Амелия, когда Амелия поедет за Спенсером, останется Дайер. Теперь понимаете? Эйвори не мог пробраться на кухню, чтобы незаметно вылить виски, помыть графин, наполнить его снова и вернуться в кабинет, пока его гость лежал там без сознания с открытой дверью. Это было очень трудно провернуть, особенно когда свидетель в доме предупрежден о возможных неприятностях (Дайер и, конечно, Амелия были начеку). Точно так же Эйвори не мог вымыть и вытереть стаканы или показаться с сифоном в руке. Нет, он должен был затаиться в своем кабинете. Именно поэтому я придавал такое значение тому, что поначалу только двое были посвящены в план.

Пора заканчивать с этой частью истории и показать, как мои подозрения в виновности Амелии превратились в неоспоримый факт. Эйвори подготовил все необходимое согласно плану: в буфете на верхней полке стоял графин с отравленным виски, в нижнем ящике – его дубликат, второй сифон и чистые стаканы. Ради бога, не забывайте, что в задумке Эйвори Хьюма не было места полиции. Тщательного обыска кабинета не предполагалось. Он лишь хотел обмануть трех простодушных свидетелей, своих свидетелей, которые не стали бы потом ходить вокруг и все вынюхивать. Ему лишь требовалось подменить графин, сифон и стаканы, заперев их в нижнем отделении буфета. Он мог избавиться от них позднее, когда бормочущего Реджинальда уведут в психушку. Посмотрите на заметки инспектора Моттрема к чертежу дома: ключ от буфета был найден в кармане покойного.

Однако, став частью плана, Амелия не пожелала оставлять эти улики в кабинете, где собиралась убить Эйвори Хьюма. Потому что на сцену выйдет полиция, которой нельзя было позволить найти настоящий графин и прочее; эти предметы необходимо убрать из дому, иначе парень, который валялся без сознания в кабинете, не попадет под арест.

– Она мне нравится, – внезапно сказала Эвелин. – Черт возьми, я имею в виду…

– Хочу вам кое-что прочитать, – сказал Г. М.

Он выдвинул ящик в столе и достал одну из тех ужасных папок с синей каемкой, на которые я вдоволь насмотрелся в прошлом (эта, впрочем, еще не успела покрыться пылью). Раскрыв папку, Г. М. изрек:

– Вы уже слышали, что она скончалась в больнице Святого Варфоломея прошлой ночью, однако прежде успела сделать заявление. У меня здесь его копия, зачитаю вам несколько абзацев.

Я работала на него четырнадцать лет. Точнее будет сказать, вкалывала из последних сил. Однако я не возражала, потому что долгое время полагала, что люблю его. Надеялась, что после смерти супруги он женится на мне. Я ошибалась. Другие мужчины предлагали мне руку и сердце, но я всем отказала, потому что ждала предложения от него. Но он лишь твердил о вечной памяти своей покойной жене. Мне некуда было идти, поэтому я осталась экономкой в его доме.

Я знала, что он упомянул меня в своем завещании, отказав мне пять тысяч фунтов. Эти деньги были единственным, чего я ждала в своей одинокой жизни. Потом мы узнали о помолвке Мэри, и он поделился со мной безумной идеей поменять завещание, отказав все до последнего пенни внуку, который еще даже не появился на свет. Самое ужасное было то, что я сразу поняла – он действительно намерен это сделать. Я не могла этого допустить и не