Изогнутая петля - Джон Диксон Карр

метании. Этому, как нам рассказала мисс Дейн, она научилась у цыган. Нам также известно, с какой убийственной стремительностью она могла принимать решения и как молниеносно умела наносить удар. Где Молли Фарнли находилась в момент убийства? Вряд ли нужно вам об этом напоминать: она стояла на балконе своей спальни с видом на сад. Бог ты мой, она стояла прямо над прудом! Ее спальня, как вы знаете, расположена над столовой. То есть, как и Уилкин, находившийся внизу, леди Фарнли была на расстоянии не более двадцати футов от пруда, только этажом выше. Но так ли уж высоко? Вовсе нет. По словам Ноулза… который оказался так щедр на подсказки, проложившие его госпоже путь на виселицу… по словам Ноулза, в новом крыле «все крошечное, как в кукольном домике», и балкон приподнят над садом всего на каких-то восемь-девять футов. И вот сгущаются сумерки. Леди Фарнли смотрит на стоящего внизу мужа. Балкон расположен не слишком высоко, но этой высоты достаточно, чтобы создать рычаг для метания. В спальне, как она и говорила, темно. Горничная в соседней комнате. Что заставило ее принять это внезапное смертоносное решение? И почему муж вытянул шею? Может быть, она что-то шепнула, чтобы он посмотрел наверх? А может, он уже и так стоял, запрокинув голову, и глядел на какую-то звезду?

– На звезду? – переспросила Мэдлин с нарастающим ужасом в глазах.

– Вашу звезду, мисс Дейн, – хмуро сказал доктор Фелл. – В ходе расследования я беседовал с самыми разными людьми и полагаю, это была именно ваша звезда.

Пейдж внезапно вспомнил, что и сам размышлял о «звезде Мэдлин», когда в ночь убийства бродил по саду. Для этой одинокой звезды, встающей на востоке, Мэдлин когда-то придумала поэтичное название. Звезду было хорошо видно от пруда, стоит только немного вытянуть шею и посмотреть на верхушки дымовых труб над новым крылом.

– Да, она вас ненавидела. Всему виной знаки внимания, которые оказывал вам ее муж. Возможно, в тот вечер ее особенно остро уязвило, с каким обожанием он смотрит на вашу звезду, а собственную жену даже не замечает, – и это стало последней каплей. Она взяла леску, размахнулась и метнула свой убийственный снаряд! Вспомните, дамы и господа, как странно двигался несчастный, когда его сразил этот удар. Все, кто пытался описать его поведение, подсознательно отмечали эту странность. Все говорили, что, прежде чем упасть в пруд, тело судорожно билось, дергалось, барахталось. Что вам это напоминает? А? Ну конечно! Понимаете теперь? Так ведет себя пойманная на крючок рыба! Так оно и было! Крючки проникли в горло не слишком глубоко: она об этом позаботилась. Ткани были грубо распороты, что единодушно отмечалось всеми, кто видел тело. Раны шли слева направо и вверх, что вполне естественно, ведь он потерял равновесие и, когда упал в воду, тело оказалось слегка развернуто (помните?) головой к новому крылу. После этого она дернула за леску и вытянула оружие назад.

Доктор Фелл мрачно взял на ладонь свинцовый шарик.

– Полюбуйтесь на эту крошку! Когда ее вытаскивали, она, разумеется, не могла оставить никаких следов. Ведь приземлилась она в воду, которая мгновенно смыла кровь. Вода в пруду, как вы помните, была сильно взбаламучена (естественно, от конвульсий этого несчастного). Она плескалась через край и заливала песок на несколько футов вокруг. Но один, так сказать, «след» шарик все-таки оставил – он зашуршал, когда его стали вытягивать из кустов. Вспомните: кто тот единственный, кто слышал странные шорохи? Конечно же, Уилкин, который в тот момент был в столовой на нижнем этаже. Он единственный, кто стоял достаточно близко и мог различить это шуршание. Сам характер шума весьма показателен. Если бы там находился человек, звук явно был бы другой! Можете сами в этом убедиться, если попробуете для эксперимента протиснуться сквозь тисовую изгородь такой внушительной толщины. Сержант Бёртон имел случай ее оценить, когда позднее нашел воткнутый в кусты нож, на котором – вот ведь как удачно – были отпечатки пальцев покойного… Не стану утомлять вас излишними подробностями. Но в общих чертах именно так было организовано это зверское убийство, одно из самых чудовищных на моей памяти. Вспышка ненависти – жест отчаяния – и вот уже нет человека. Она всегда охотилась за мужчинами, она ловила их на удочку и теперь тоже не промахнулась. Не волнуйтесь, от расплаты она не уйдет. Ее схватит первый же полицейский. Потом ее повесят. Так и должно быть во имя торжества правосудия. И все благодаря счастливой проницательности Ноулза, который поведал нам о теннисном мячике, летающем в сумерках.

Ноулз замахал перед собой руками, точно пытался остановить движущийся на него автобус. Лицо его было прозрачным, как вощеная бумага, и Пейдж испугался, как бы старик не упал в обморок. Он по-прежнему молчал.

Барроуз заметно оживился. Глаза его сверкали.

– Это очень умно! – с воодушевлением проговорил он. – Очень изобретательно! Но это ложь от начала до конца, и я легко смогу доказать это в суде. Это одна сплошная выдумка, и вы сами это знаете. Есть ведь и другие свидетельства. Показания того же Уилкина! Вы же не станете этого отрицать! Уилкин кого-то видел в саду! Он уверен, что видел! Как вы это объясните?

Пейдж с тревогой заметил, что лицо доктора Фелла тоже несколько бледно. Доктор пошевелился и медленно, очень медленно поднялся с кресла. Возвышаясь всей своей могучей фигурой посреди библиотеки, он кивнул на дверь:

– Так вот же он, мистер Уилкин. Прямо позади вас. Сами его и спросите. Спросите, так ли он теперь уверен в своих показаниях.

Все обернулись. Было непонятно, давно ли Уилкин стоит в дверях. На его пухлой заросшей физиономии, привычно гладкой и холеной, читалось беспокойство.

– Э-э-э… – начал он, кашлянув, и закусил губу.

– Ну говорите же! – рыкнул доктор Фелл. – Вы ведь слышали, о чем у нас шла речь. Скажите: вы действительно уверены, что «нечто» смотрело на вас из сада? Вы точно уверены, что там вообще что-то было?

– Я думал об этом… – протянул Уилкин.

– И что же?

– Господа… э-э-э… – Он помолчал. – Господа, я предлагаю вспомнить о событиях вчерашнего дня, когда вы в полном составе отправились на чердак и, как я понимаю, осмотрели там некоторые любопытные предметы. Меня, к несчастью, с вами не было, и я не имел возможности ознакомиться с этими вещами. Доктор Фелл только сегодня обратил на них мое внимание. Я… э-э-э… говорю о старинной маске Януса, которая, кажется, хранилась в той деревянной шкатулке… – Он снова прочистил горло.

– Вы это подстроили! – закричал Барроуз, двигая головой из