Твоя последняя ложь - Мэри Кубика

в поисках трогательных записочек, адресованных Кэт и полученных от нее. И опять ничего. Открываю историю интернет-браузера, гадая, что смогу найти среди его последних поисковых запросов, и пока я это делаю, загружаются три окна, в одном из которых – результаты баскетбольных матчей, а в другом – меню того китайского ресторана, в котором Ник, вероятно, съел свой последний ужин. Но когда вижу последнее окно, у меня перехватывает дыхание в легких.

Это поисковый запрос по ключевым словам «статистика самоубийств среди врачей-стоматологов». При виде этих слов я невольно ахаю, а телефон выпадает у меня из рук. Статистика самоубийств… Врачи-стоматологи… Ник.

Так значит, это правда, понимаю я. Ник покончил с собой, и сделал это с Мейси на заднем сиденье. Он рискнул жизнью нашего ребенка… Внезапно тоска у меня сменяется лютой яростью. Он чуть не убил мою маленькую дочь! Все остальные варианты напрочь вылетают у меня из головы: навеянное Мейси предположение о чьем-то злом умысле, совершенно нелепая мысль о том, что Ник мог поддаться капризу четырехлетнего ребенка и безрассудно втопить педаль в пол по его просьбе… Естественно, такого и быть не могло. Да, Ник потворствовал Мейси, и все же он гораздо более здравомыслящий человек. Гораздо более здравомыслящий, но в то же время отчаявшийся. Настолько отчаявшийся, что готов был покончить с собой. Но почему? Должно быть, это было как-то связано с Кэт, рассуждаю я. Его мучило чувство вины – или, может, она угрожала рассказать мне про их связь, если он не бросит меня. Вероятно, Ник пытался откупиться от Кэт за счет средств от аннулированного полиса, но даже этого оказалось для нее недостаточно. Единственным выходом было самоубийство.

Кэт практически призналась в этом в парке. Она сказала, что хотела мне еще что-то сказать, но я отказалась слушать, сославшись на то, что у меня назначена встреча и что мне пора ехать. Она собиралась рассказать мне про их роман.

Теперь ясно, что никакого плохого человека и в помине не было.

Этим плохим человеком был сам Ник. Он сам это сделал.

Слезы градом катятся у меня из глаз; я тянусь к ноутбуку, пытаясь подавить эту мысль, не думать о том, как Ник намеренно врезался в дерево на обочине Харви-роуд, не представлять себе Мейси настолько же мертвой, как и Ник. Откидываю крышку с экраном и захожу в аккаунт моих родителей на веб-сайте банка, дабы убедиться, что они не испытывают никаких финансовых затруднений. Мой отец слишком горд, чтобы сказать мне, если у него вдруг возникнут проблемы с деньгами, но после пропажи чека и его возврата я должна знать, не нужна ли ему какая-то помощь. После предательства Ника он – это все, что у меня осталось. Ввожу логин и пароль, и перед моими глазами открывается учетная запись. При виде итогового баланса, превышающего тысячу долларов, моей первой реакцией становится облегчение. Я шумно выдыхаю, до этого момента не осознавая, как надолго задержала дыхание.

Если б мне не предстояла бессонная ночь, на этом все могло бы закончиться. Но, как бы там ни было, мне сейчас больше нечем заняться, кроме как пить чай и смотреть на часы, пока наконец не наступит утро, и поэтому я начинаю просматривать выписки в обратном порядке, отмечая еженедельные снятия наличных, каждый раз ровно по триста долларов. В некоторые месяцы остаток на счете сокращается почти до нуля, прежде чем приходят пенсионный чек и плата за аренду от Кайла и Дон. Мой отец – человек старой закалки, как и многие мужчины его поколения; он любит иметь при себе сколько-то денег на'лом. Само по себе меня это не удивляет, но вот триста долларов представляется мне слишком большой суммой для того, чтобы иметь ее под рукой. На что он тратит триста долларов в неделю, тысячу двести в месяц, более четырнадцати тысяч долларов в год?

Но и это еще не всё.

Прокручивая страницу все дальше назад, нахожу платеж, сделанный в местном ювелирном магазине, на сумму более четырехсот долларов, почти два месяца назад. Два месяца, или восемь недель, назад. Меня охватывает странное ощущение дежавю, когда я припоминаю квитанцию того же самого ювелирного магазина, спрятанную под нижними рубашками Ника в ящике комода. Чек на цепочку с подвеской стоимостью в четыре сотни долларов. В данный момент я не могу быть уверена, что дата покупки та же, а сумма совпадает с точностью до пенни, и все же схожесть слишком уж велика, чтобы это было простым совпадением. Моя мама практически не носит украшений, кроме своего обручального кольца или предметов, имеющих чисто сентиментальную ценность, таких как обручальное кольцо ее матери. Однажды, когда я была еще девчонкой-подростком, мой отец попытался подарить ей нитку жемчуга, таитянского жемчуга, который наверняка стоил ему кучу денег, но моя мать была слишком экономна для таких вещей и заставила его вернуть ее. Мне было тогда жаль его, и я на долгие годы запомнила страдальческое выражение его лица, когда моя мать отругала его за великолепную нитку жемчуга, ни разу не поблагодарив и не оценив щедрый подарок.

Но теперь, зная это, я не могу поверить, что мой отец потратил четыреста долларов в ювелирном магазине на мою мать, полностью осознавая ее антипатию к дорогим украшениям, хотя бог его знает – может, он все-таки иногда пользовался ее деменцией, чтобы побаловать ее цветами, драгоценностями и другими вещами, которые ей не понравились бы, если б она по-прежнему пребывала в здравом уме и здоровом теле.

Но нет, тут же понимаю я. Этого не может быть. Мой отец слишком практичный человек для чего-то подобного.

И тут меня начинает терзать подозрение, что Ник каким-то образом воспользовался кредитной карточкой моего отца, чтобы купить это ожерелье. У него был какой-то финансовый кризис – вот все, что мне теперь известно. Но был ли он в таком тяжелом финансовом положении, что у него хватило наглости украсть кредитную карту моего отца и купить на нее ожерелье для Кэт? Вымогал ли Ник деньги у моего отца или просто украл их? Скорее всего, последнее: Ник обкрадывал моих престарелых родителей. Меня переполняют растерянность, стыд и гнев, который достигает точки кипения и начинает уже переливаться через край.

Ник причинил зло не только мне, но и моей семье.

Мой отец был прав с самого начала. Ник был способен лишь подвести меня.

* * *

Время близится к часу ночи, когда со стороны одного из кухонных окон доносится едва слышный стук. При