Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

два часа сидел, прокручивая пятиминутный ролик: пожилая женщина в ажурном платке садится в машину, выходит из нее, неторопливо идет среди деревьев. Рядом с ней семенит пушистый померанский шпиц на тонких ножках.

Никита зачарованно наблюдал, как Гройс «снимает» жестикуляцию и язык тела. Он нещадно гонял Маевского, требуя то другую обувь, то зонтик, заставляя записывать себя на камеру телефона, добиваясь правильной постановки головы, верного темпа ходьбы. «Женщин копировать очень сложно. Центр тяжести у них расположен ниже, чем у мужчин, – это диктует особенности походки. Точка опоры, то есть размер стоп, тоже играет роль. Представь, каково шагать на ластах сорок третьего размера, а каково – на лапках тридцать шестого. Даже стойку на сноуборде женщины и мужчины формируют по-разному, и хороший тренер это учитывает».

Гройс узнал прогноз погоды. Гройс скрупулезно подобрал каждую деталь своего костюма. В одной из комнат, которую Маевский считал складом ностальгического барахла, обнаружился полноценный костюмерный цех. Гройс перемерил полтора десятка париков, прежде чем нашел тот, который его устроил.

– Наше счастье, что она хрупкой комплекции, – сказал он и выдвинул ящик стола. Внутри оказалось не меньше сотни разнообразных оправ для очков. – Подай мне те стекла… Нет, затемненные. Слушай меня внимательно. Григорий Калинников – уголовник. Он мстителен и непредсказуем. Как только я позвоню, и ты выполнишь всё, о чем мы договорились, больше здесь не показывайся. Если я выберусь, то сам с тобой свяжусь.

– Если, – повторил Никита.

– Когда, – исправился старик. – Со старушкой лишнего не трепли. Всё, что ты скажешь, она доложит сыну.

Он говорил отрывисто и Никиту больше сударем не называл.

– Пономарев считает, что ты подвязан на всех этапах. Вряд ли за тобой будет слежка. Но все-таки осторожнее. А теперь ложись, нам выспаться надо. Завтра подъем в восемь.

Никита смотрел на его согбенную фигурку, казавшуюся совсем маленькой, и не мог избавиться от предчувствия, что видит старика в последний раз. Он хотел что-то сказать напоследок… Что он благодарен. Что он терпеть не может обращение «Никитушка». Что у него есть чашка с надписью «Ходи дворами». Что эти восемь месяцев были самым хорошим временем за много лет.

Вместо этого он спросил:

– А Прохора кто без нас будет кормить?

– Я с соседкой договорился, – отозвался Гройс. – Спокойной ночи, Никита.

15 ЧАСОВ СПУСТЯ

В шесть вечера отставной генерал-майор Калинников вошел в свой кабинет и остолбенел.

За его столом сидел незнакомец.

Это был чисто выбритый старик. Выглядел он совершенно похабно, потому что брови у него были подрисованы, а губы подведены бледно-розовой помадой. Старик был одет в спортивный костюм самого Калинникова, который болтался на нем, как на огородном пугале. Рядом на столе, аккуратно сложенные, лежали сорочка, бюстгальтер, блузка с рюшами – какая-то кружевная женская белиберда.

Калинников не столько испугался, сколько испытал омерзение. В первое мгновение у него мелькнуло подозрение, что всё это – чей-то тупейший розыгрыш, и в голове быстрее прочих сформировалась мысль «уволю нахрен» – беспредметная, потому что было непонятно, кого именно увольнять.

В следующую секунду Калинников увидел в руке старика пистолет. Это был его собственный наградной ТТ образца тысяча девятьсот тридцать третьего года с гравировкой на корпусе. Пистолет Калинников хранил в сейфе, который, впрочем, никогда не запирал.

– Войдите, Григорий Иванович, и прикройте дверь, – сказал старик.

Калинников молча подчинился. Со стороны могло показаться, что он просчитывает ситуацию. В действительности его почти парализовала мысль о том, что кто-то смог проникнуть в его святая святых. Он привык думать о своем доме как о неприступной крепости; он много усилий положил, чтобы сделать его таковым. Будь перед ним молодой подтянутый человек – сотрудник спецслужб или наемный убийца, – Калинникову, как ни парадоксально, было бы легче. Но размалеванный старый урод?!

Это что, предательство? Его охрана подкуплена, и в качестве последней издевки ему подсунули – это?!

При мысли о предательстве к нему вернулось хладнокровие. По крайней мере, это всё объясняло.

Генерал-майор хотел попросить, чтобы не трогали мать, но не успел.

– Сожалею, что разговор приходится начинать в такой обстановке, – сказал старик. – Меня наняли, чтобы вас убить. Это сделал Виктор Домбровский. Я не имел возможности предупредить вас как-то иначе, потому что за мной постоянно следили. Мне пришлось выполнить поручение. Кроме его заключительной части. – Он толкнул по столешнице пистолет по направлению к Калинникову. – Понимаю, как оскорбительно мое вторжение. И способ, которым я воспользовался. Примите мои извинения.

Калинников схватил пистолет и убедился, что тот разряжен.

– Заверяю вас, Марии Семеновне не причинят никакого вреда, – добавил старик.

Генерал-майор поднял на него взгляд, от которого стало не по себе даже Гройсу.

– Где моя мать?

– В безопасном месте. Это не шантаж и не похищение. Как только я дам сигнал, ее посадят в такси и отправят домой.

– Что я для этого должен сделать?

– Ничего, – коротко сказал старик. – Вы присядьте, Григорий Иванович. Только, если позволите, рокировка небольшая…

Он выбрался из-за стола, протиснулся мимо Калинникова и сел на стул. Поколебавшись, Калинников прошел на свое место и опустился в кресло. Бабские шмотки брезгливо смахнул на пол.

Теперь, заняв место, которое ему принадлежало, он несколько успокоился.

– Где моя охрана?

– Все на своих постах, насколько мне известно, – отозвался старик.

– Кто еще есть внутри, кроме тебя?

– Я один.

Калинников сверлил его взглядом.

– Как ты проник в дом?

– Это стало возможным благодаря стечению обстоятельств.

Стечению обстоятельств – и ловкости фокусника.

Гройс так и сказал Никите: «Мальчик мой, это всего лишь очередной фокус, просто очень масштабный. К нему применимы все правила фокусников. Отвлекаем внимание, подменяем объекты».

Парк располагался в западной части поселка на берегу реки. Большой, ухоженный, весь прошитый дорожками и тропинками, вдоль которых стояли скамьи и навесы от дождя. От дома Калинниковых его отделяло около километра. Если позволяла погода, Мария Семеновна Калинникова приезжала в парк, выпускала своего шпица и около сорока минут бродила по дорожкам. «Движение в моем возрасте – это не прихоть, а необходимость». Да и приятно пройтись под соснами, любуясь извилистой рекой. Охрана здесь, разумеется, не требовалась. Водитель ждал ее в парковочном кармане и дремал. Иногда Мария Семеновна вступала в разговоры со знакомыми. Рафаэль обнюхивался с другими собаками и метил кусты.

Машина с поддельными номерами въехала на территорию поселка, обогнула парк и встала в стороне.

– Почему нас охрана пропустила? – шепотом спросил Маевский, пока они ползли по территории поселка.

– Потому что проезд автоматизированный… – с заднего сиденья ответил Гройс. – Камера считывает данные со специального микрочипа, который служит меткой. Это технология радиочастотной автоматической идентификации.

– И что? – напряженно спросил Никита,