Изъян - Алекс Джиллиан

— Судя по всему, проблемы с доверием норма в твоей семье, но я нигде не копался, — бесстрастно отзывается Харт, надевая кольцо на указательный палец правой руки. — Это — мой.

Я часто моргаю, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а кожа вдоль позвоночника начинает неприятно зудеть.

— Твоя реакция недвусмысленно дает понять, что свой перстень Олег Петрович потерял неслучайно, — Харт растягивает губы в холодной ухмылке. — Ладно, Ева, не собираюсь вытягивать из тебя информацию по крупицам. Точнее собирался… — он запинается, лениво поглаживая печать с символом клуба. — Но сейчас в этом нет никакого смысла. Ситуация крайне усложнилась.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно уточняю я, тщетно пытаясь унять бешеный пульс в крови.

— Ты влезла на запретную территорию вместо того, чтобы обсудить возникшие вопросы в кругу близких людей, поделиться своими страхами и подозрениями, потребовать прямых и четких ответов. Не факт, что ты бы их получила, но, возможно, это и к лучшему. Самостоятельные решения — далеко не всегда единственный путь к истине, которую ты вознамерилась выяснить. Да и сама истина не имеет к тебе никакого отношения. Рутина и скука — не повод усложнять себе жизнь, — выдает он неожиданно много слов.

Пафосно, с философскими нагромождениями и без какой-либо конкретики. Бесит!

— Это обвинительная тирада? Или только ее вступительная часть? — любопытствую со скрытой иронией.

— Я ни в коей мере тебя не виню, — категорично заявляет Харт. — И допускаю, что у тебя были причины действовать в обход отца и мужа. Откровенно говоря, я рассчитывал, что ты сама мне о них расскажешь. Без какого-либо давления с моей стороны. Довериться человеку со стороны порой гораздо проще, чем самым близким людям, проявляющим чрезмерную опеку и заботу. В этом плане твои опасения логичны и понятны.

— Не уверена, что до конца понимаю, что ты имеешь в виду, — прямо говорю я, порядком устав от завуалированных фраз.

— Твое расследование, Ева, — невозмутимо отвечает Харт, одной фразой выбив почву у меня из-под ног. — Я в курсе, что ты решила поиграть в сыщика. Возможно, не сама, а с легкой подачи своей подруги-журналистки, которой, к сожалению, больше нет в живых.

Меня бросает в холодную дрожь, потом резко в жар и обратно. В ушах гудит, в голове ни одной вразумительной мысли.

— Клуб имеет отношение к ее гибели? — дрогнувшим голосом спрашиваю я. Намеренно избегаю формулировки «ты», опасаясь, что прямые обвинения вынудят его на ответные меры, которые придутся мне не по душе.

— Нет, — он отрицательно качает головой, удерживая мое лицо под лазерным прицелом своих глаз. — Клуб не имеет отношения к гибели Вероники Лазаревой и ее бойфренда. К остальным смертям — тоже. Скажу больше, мы заинтересованы в поиске убийцы. Сильнее, чем ты думаешь.

Я машинально растираю пальцами лоб и щеки, стараясь избавиться от неприятного ощущения. В груди горит, в висках болезненно бьется пульс. Это еще не нокаут, но что-то очень близкое. Я растеряна, шокирована, сбита с толку. Ворох вопросов в адрес Харта ничуть не уменьшился. Скорее, наоборот. Расширился до бесконечности.

— Ты слишком много знаешь для человека, у которого всего лишь оказались «ключи» к отслеживающей программе на моем ноуте.

— Уела, — мягко улыбается он, склоняя голову в знак своего поражения и красноречивого признания моей правоты. — Я видел больше, чем озвучил тебе вчера.

Харт выпрямляется, переплетая пальцы в замок.

— После гибели твоей подруги ты начала искать информацию о погибших женщинах, — поясняет он, бегло взглянув на часы. — Я сверил даты, адреса запросов и понял, кто подал тебе эту идею. Вариантов, сама понимаешь, было немного. Я прошел по цепочке дальше и выяснил, что Сергей Прохоров, любовник Лазаревой, занимался расследованием убийств и обнаружил общий почерк. Сопоставив все имеющиеся факты, я пришел к вполне логичным выводам. И когда ты появилась на форуме «Живые границы», начал действовать. Дальше ты знаешь.

— Вероника получила приглашение в клуб, — выпаливаю я, пристально глядя в дымчатые глаза. — С ней связался куратор, и она должна была поехать сюда на следующий день. Но не успела! — выстреливаю в него убийственным взглядом.

— Мне об этом неизвестно, — нахмурившись, он довольно искренне разыгрывает удивление.

— Не верю!

Харт делает короткий вдох, потом тихо, рассудительно произносит:

— Она наверняка использовала фейковое имя. В таком случае куратор не мог знать, с кем имеет дело. Уже на месте служба безопасности вычислила бы, что к нам пожаловал журналист, но не раньше. Во втором посещении твоей подруге точно бы отказали, но за попытку проникнуть в клуб никто бы не стал ее убивать. Это безумие, Ева.

— Безумие верить, что гибель Ники и Сережи была случайностью, — глухо бормочу я, вспомнив странный разговор с мужем в то утро, когда он сообщил о гибели Ники.

Сердце болезненно сжимается. Я этого не помню, но Саша заверил меня, что я звонила ему ночью и задавала вопросы о «Живых границах» и подозрительных приглашениях на закрытые терапевтические программы.

Если тот звонок действительно состоялся, то я могла сказать не только об этом… И что самое нелепое — у меня не хватило ума проверить историю вызовов, хотя это могло бы или уличить мужа в обмане, или поставить жирную точку в моих сомнениях. Какой я, к черту, после этого аналитик? Скорее, страус, трусливо прячущий голову в песок.

Пульсация в висках усиливается, затылок простреливает тупая боль, растекаясь вниз по позвоночнику. Вспоминаю, как Саша искренне удивился, узнав, что Ника и Сергей накануне заходили ко мне. Мы даже немного повздорили из-за его нелестных высказываний в адрес обоих. И он же в последствии предоставил доказательства того, что в их гибели не было следов злого умысла третьих лиц…

— Ты говорил, что Саша не знает о том, что я пыталась попасть в клуб… и в итоге попала, — сбивчиво начинаю я. — Это правда?

Харт молчит. Медленно отводит взгляд в сторону, лениво поглаживая перстень с выгравированным уроборосом. Свет отражается от металла, и мне снова кажется, что символ шевелится.

Сбросив наваждение, устремляю на Тео требовательный взгляд. Облизываю пересохшие губы и непроизвольно вздрагиваю, заметив, что он откровенно пялится на мой рот.

— Ты не ответил, — резким тоном напоминаю я.

— Прости, засмотрелся. Ты очень красивая, Ева, — с обаятельной улыбкой выдает Харт.

Я не успеваю среагировать на неуместный комплимент, потому что он сразу продолжает:

— Сашу пришлось поставить в известность… твоей причастности к некоторым событиям.

Нервно сглотнув, я тянусь к чашке и, вопреки подсознательным опасениям, делаю несколько глотков. Привкус приятный, в меру терпкий с освежающей ноткой мелиссы. Жажду утоляет отлично, но