Танец под золотой вуалью - Юлия Олеговна Чеснокова

— Ты о Санха, о Сольджуне? Что они сделали кроме того, что ввели тебя в свой криминальный мир?

— О, их гораздо больше. Ты же не думаешь, что я в одиночку справлялся с ограблениями? На самом деле, я принимал посредственное участие в этом. — Джело почесал затылок, прикусив язык. Он не хотел вдаваться в подробности.

— Кстати об этом. Как же ты всё-таки это делал? Это ведь ты нарисовал тогда смайлик прямо под моим носом… и в ту же ночь я встретила тебя перед клубом! Какое странное совпадение!

— Да, ты видела меня, но меня там не было. — я поднялась, придерживая у груди простыню, свисающую вдоль меня до пола, и подошла к нему.

— Как это возможно?

— Я не могу озвучить детали. Мэя, это же секрет иллюзии. И если ты не с нами, то не можешь быть посвящена.

— К чему ты меня склоняешь? Стать из полицейского уголовницей?

— Ты будешь не первой, — просиял Джело и поцеловал меня в щеку, потискав в своих сильных руках. — Разве ты не видишь, насколько мы свободнее и справедливее вас? Закон слишком квадратен и негибок, он не может соответствовать всем ситуациям, он задаёт тон, но когда появляется исключение из правил, то стражи порядка не могут трезво оценить обстановку, руководствуясь общими фразами из указов вышестоящих.

— Вот, я страж порядка, вижу, что ты похититель, однако не арестовываю тебя, поскольку знаю, что это было бы неправильно, потому что знаю, что ты не плохой, что ты правильный, хоть и немного запутавшийся. И ты говоришь мне о том, что мы не умеем ориентироваться в актуальных событиях?

— Просто ты… ты в душе не легавая, Мэя. Недаром ты выбрала Саломею — ты точно такая же бунтарка.

— Но я не выбирала её! Я настолько же танцовщица, насколько и лейтенант Пак! Или ты хочешь сказать, что для того, чтобы остаться с тобой, я должна уволиться? — они с Джуном издеваются?! Что за нещадный вынос мозга? Джело пожал плечами. Под окном опять раздался стук. Мы переглянулись от неожиданности. — Кто бы это мог быть?

— Не знаю… я что, не единственный так делаю? — уязвленный, повел носом в сторону парень.

— В том-то и дело, что только ты… — я подошла к окну, которое мы и не закрывали. За ним стоял Сольджун.

— Доброго утречка, красота. — широко улыбнулся он, как будто встречал солнце на лавочке в парке. — Джело можно?

— Как ты узнал, что он здесь?

— Ну, во-первых, я очень умный, во-вторых, чертовски сообразительный и привлекательный… ладно, последнее играет не столь важную роль в данном случае. А в-третьих, он припарковал своего ездового коня у тебя под окнами, так что позови его, пожалуйста. — я приподнялась на цыпочках, что бы увидеть на земле оставленный скейтборд, после чего встала на всю ступню и обернулась к мальчишке.

— Тебя Сольджун ищет.

— Что ж, значит, мне пора. — приблизился Джело и кивнул товарищу.

— Подожди… куда вы и зачем? — я пыталась перегородить путь к подоконнику, через который нужно было перемахнуть на улицу. Парень потрепыхался, и остановился, взяв меня за плечи.

— У нас есть дела. И ты знаешь, какого они рода.

— Значит, ты не прекратишь? — он молчал, и я ткнулась лбом ему в грудь. — Но ты ещё придешь ко мне?

— А ты будешь продолжать пытаться меня отговаривать быть вором? — Джело покачал головой. — Я никогда не откажусь от своего ремесла. Даже не думай. Если ты согласишься смириться с этим, то попроси меня о подвиге. Любом. Поверь, ради тебя для меня почти нет невозможного, кроме этой твоей просьбы о законопослушности. Но пока ты не примешь это, я не знаю, сможем ли мы понять друг друга…

— Джело! — с горькой тоской выпалила я. Ведь он прав. У каждого из нас два лица, и он для себя определился с наиболее значимым, а у меня они всё ещё оставались на равных: Мэя и Саломея. Либо я брошу полицию и подамся в подпольную жизнь Сеула с Джело, либо я брошу танец семи вуалей и останусь с Джуном. И если Джело сейчас находился в неоспоримом приоритете, то моя работа, мои принципы и кредо бороться с преступностью — это было куда более важно, чем выступления, с которыми я никогда и не думала связывать до конца свою судьбу.

Молодой человек поцеловал меня на прощание и, выскочив из окна, подобрал свою доску и растаял в утренней прохладе вместе с Сольджуном. Доставшаяся мне дилемма заняла его место, разделив со мной кровать, на которую я повалилась почти без сил. Принять его криминальную жизнь и поддерживать его в этом? Это выше меня. Я не смогу, я всегда буду переживать за него и волноваться… Пусть он и не настаивает, чтобы я перестала быть полицейским, но ведь знать о преступлениях и молчать о них — это такое нарушение клятв, которые должен свято чтить охраняющий государство человек! О, что за наказание, что за мука! Голова начала раскалываться на части и я, боясь, что ещё и расплачусь над этим всем к концу, постаралась уснуть, что и сделала не без усилий.

Из-за всех этих передряг, я прослушала будильник и опоздала на работу чуть больше, чем на час. Я стала ненавидеть себя за частые в последнее время ошибки такого характера. Снова придется оправдываться перед Джуном, а лучше сразу напишу ему объяснительную, потому что мы вроде как ещё в натянутых отношениях после ночного разговора и я не расположена изъясняться с ним лично. Когда я входила в участок, то предчувствие подсказало мне, что опоздание в этот раз сыграло вдвойне против меня. Все наши замечательные доблестные парни успели обсудить главную новость и распространить её повсеместно. Лейтенант Пак оказалась танцулькой из стрип-клуба. Экая невидаль! Да ведь это же, к тому же, порочит звание офицера, замарывает форму полицейского! Какой ужас, непозволительно! С этим срочно надо что-то делать! Всё это я поняла по одной только приветственной фразе того самого детектива, который вчера выскользнул из гримерной Саломеи.

— О, всё-таки пришла? А я уж думал, что от стыда порог не решишься переступить. — поджав губы, я произнесла «доброе утро», игнорируя его издевательство. А вот не стыдно мне и всё! Для тебя, по крайней мере, пусть так и будет. А то, что мне стыдно перед собой и Джуном — это другой вопрос.

Ловя на