Кабул – Нью-Йорк - Виталий Леонидович Волков

ли наносить удар по Афганистану, будут ли и впрямь точечными бомбежки лагерей Усамы и Назари, не ввяжется ли цивилизованный мир в долгую — вспомним Советы — войну с диким, но упорным зверем по имени «Талибан», не помешают ли ракеты кормить голодающих дехкан, выдержат ли гуманитарные фонды новые миллионные потоки беженцев, сколько будет стоить — и кому — окончательная победа прогресса над мрачным средневековьем, и, и, в Белом доме все посчитали и решили. «Неотвратимая свобода» выросла на Капитолийском холме без больших споров, и с разных концов мира к азиатскому материку потянулись авианосцы и крейсеры. Горные дивизии, рейнджеры, «зеленые береты» готовились искать виновника атаки на Нью-Йорк в Афганистане. Пусть это будет Усама, пусть это будет Назари. Пусть это будет хоть мистер Х, лишь бы в Афганистане…

В войсках царило возбуждение. Ходили слухи, что хоть афганские женщины уродливы, зато на новых базах в Узбекистане и Киргизии можно обрести истинные радости жизни. Офицеры старательно изучали новые названия на атласе мира. Спецназовцы получали на руки ясные, на американский лад, инструкции о том, как допрашивать пленных террористов и как отличать их от мирных жителей бедных азиатских краев. Солдаты осознавали свою двойную великую цель: в который уже раз им надлежало спасти идеалы свободы и демократии в заблудшем мире, и обезопасить Land of freedom. Дух поднимало и то, что слабые готовы были воевать за спиной сильного. Хотя прока мало от норвежцев и немцев, а все равно неограниченная солидарность — ее за деньги не купишь. Только за большие деньги.

И по деньгам смета сходилась. Затраты на войну, на подкуп местных вождей, на зализывание ран и умасливание некоторых арабских, азиатских и европейских союзников окупались теми долговременными доходами, которые давал контроль над регионом, где были нефть, газ и где под рукой были главные — без зла, а так, по логике жизни — военные противники. И уже посредники, словно камешки, брошенные с ладони веером, рассыпались по миру. Они уговаривали, предлагали, угрожали. Разыскивали тех, кто сможет прийти на смену отработанному материалу — талибам.

Народ Америки желал мести, но не желал войны, а потому близилась не война, а поход на отщепенцев, на изгоев, на террористов. Президент супердержавы даже сгоряча назвал этот поход «крестовым», но его поправили. Оказывается, он пребывал в неведении о том, что крестоносцы воевали с исламом, а сейчас совсем другая история… Америке было все равно, сколько «экю» в голове у президента, главное, что он патриот и, вне сомнений, истинный республиканец-демократ. Потому что демократия — это синоним целесообразности.

То, что в меньшей степени бродило в нутре, в брюхе обычных дивизий, придавало особый характер предоперационной подготовке спецподразделений армии и ЦРУ. На этом косвенном поле сравнения показать русским, как это делается — это было не целью, но оставалось важным и приятным побочным эффектом. Хотя… в Land of freedom не привыкли пренебрегать мелочами.

Начало операции в Афганистане. Юзовицки о предательстве Октябрь 2001-го. Афганистан. Нью-Йорк

Начальник Смоленс после того, как его бюро покинул Грег Юзовицки, ощутил пустоту и досаду, словно глотнул чресчур холодного молока и в горло проникла хворь, с которой уже не справиться аспирином.

Очередная маленькая цель была достигнута, заявление об уходе этого господина, этого жука системы, отработавшего древесину прошлого до трухи, лежало у начальника на столе. И сей последний рейгановский каманч отправится в резервацию стариков. Перед началом прыжка в новое время разведке нужны свежая кровь и эластичные мышцы.

Но странное спокойствие Юзовицки, его единственная фраза, сказанная на прощание, отравляли Смоленсу радость успеха.

— Рональд Рейган не мог думать о смерти. Он был настоящий американец, Рональд Рейган. Он не знал, что Америке скоро придется думать… Еврей оказался прав…

Юзовицки не договорил, что это за еврей, который прав. Он приложил руку ко лбу, как бы отдавая честь, и ушел. Смоленс дал указание снять с Юзовицки внутреннюю слежку. Сейчас это уже не имело смысла. Но он сам не мог избавиться от желания проследить оборвавшийся след мысли. И ему стало неспокойно, хотя он не узнал, что Грег Юзовицки вел двойную жизнь. Временами спина Грега горбилась, а мысль и речь обретали особую форму обобщенности, словно события прошлого, настоящего и будущего становились маленькими буквами в книге, наравне с планетами на небе.

Этот «горбатый» Юзовицки в основном старался вызвать на разговор Зию Хана Назари. С другими ему было не то что скучно, а бесполезно. Встречи удавались не всегда. Великий Воин Джихада являлся перед ним в длинном зеленом халате и серой простой чалме. Юзовицки в чем-то завидовал ему, его «простому» взгляду, лишенному огонька иронии. Назари отличался от исламских богословов, многих, многих из которых хранила память.

— Вы не победите нас. Мы нанесем вам удар. Серию ударов. Мы отправим вас в нокаут. Сперва выбьем из-под вас мягкую Азию. Мы вобьем клин меж вами и теми, кого изнежили, но бросили русские.

— Откуда уходит дух, но остаются душа и слово, там есть потребность в неге. Нега требует денег. У нас больше денег.

— Наши деньги проще. И злее. Они напечатаны на боеголовках ракет. Затем… Затем мы оторвем у вас Ирак.

Назари едва обозначил одними губами улыбку согласия. Эти американцы никогда не теряют почву под ногами. Даже отправляясь на небеса.

— А с нефтью Каспия и Ирака в кармане мы займемся вашими королями и шейхами, Зия Хан Назари. Мы зажмем их в кольцо, и они сами отдадут вас нам, как отдают приданое жениху за невесту. Овладев ценами на нефть, мы убедим ваших мулл, и ваши бойцы встанут в наши ряды, когда мы найдем им врага. А мы найдем им нашего общего врага, — Грег говорил с воодушевлением.

— Наших мулл нельзя купить. Их можно нанять. Но вы только думаете, что нанимаете нас, а на самом деле это мы используем вас и сопровождаем вас к вашей смерти. Не мы погубим вас, вы сами. Вы расширяетесь в стремлении поглотить нас и увеличиваете пустоту внутри. Вы не равны себе и рухнете не наружу, а внутрь себя.

— У нас демократия, — усмехнулся и Юзовицки, — мы в любой момент можем отступить. До следующего натиска. Так всегда бывало, когда на правое дело не хватало денег. Мы откатываемся, копим силы и наплываем снова. Мы терпеливы. Мы всегда достигаем целей. Не всех разом, но всегда.

— Знаю. Я изучил вас. Вас ведут ученые-евреи. Они и погубят вас физиологической тягой к расширению. Ширится пустота, в чреве множится червь вражды и