Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

Соколов. — От уютной, устланной золотыми листьями берлоги для вас я и Александр его в два голоса уговаривали отказаться. Леший сказал, что еще раз и заберет вас к себе зимовать, Елизавета Павловна. Как-то так. Но земляника в декабре даже меня впечатлила. Остались бы вы тут…

Лиза собралась с мыслями:

— Я люблю лес. Я люблю это место, этот дом, мыс, озеро…

Соколов оборвал её, напоминая:

— Вот озеро пока любить не надо — опасно это: мы не знаем, у кого артефакт управления водой, да и ведет себя вода пока ниже травы и тише, простите за нелепое сравнение, воды же. Держались бы от Идольменя пока подальше. Непонятно, что от него ожидать. А лес… Лес да… Его сложно не любить. Лес — дело хорошее и спокойное. Только в берлогу не попадите, пожалуйста.

Лиза бросила на Соколова недовольный взгляд — Александр на миг даже решил, что она вспылит:

— …Я про озеро подумаю. Отсюда легко добираться на магомобиле до дачного поселка и Борового.

Соколов намек понял:

— Так никто и не запрещает вам продолжать расследование. Вон, Александр, водолазов заказал. Они прибыли в Суходольск — завтра, возможно, будут готовы к погружениям и поискам огненного артефакта. Вдруг нам повезет, и артефакт, действительно, был у Волкова… Опять же Александр полоза навестил в рамках расследования. — Он не сдержал смешка: — правда, расспросить о невестах не успел.

Александр спокойно заметил:

— Так основная версия происходящего изменилась. Да и проверил я — нет под землей младших Великих княжон. Их прячут где-то в другом месте. Если они еще живы.

— Проверил он… — Соколов с усмешкой посмотрел на него, а потом пояснил для Лизы: — он, когда вас искал… «Орешек» под орех разделал, прости господи. А мне теперь и парням песок просеивать — ваши и показания других пленников разыскивая. Вы бы уговорили его показать, что за новая печать у него появилась. Молчит же.

Александр опустил взгляд вниз:

— Я вам уже говорил: печати сокола у меня нет. — Лиза на этих словах вскинулась вся, внимательно в него всматриваясь. Он потом объяснит ей, что сам отказался — ей тогда силы были нужнее, чем ему. — Только отметка о покорении стихии земли появилась. И давайте вернемся к делу. Голицыны…

Соколов скривился как от зубной боли, отодвигая чашку с полыхнувшим пламенем кофе в сторону:

— Княжну и княжича взяли, с ними Вихрев разбирается пока. А вот князь куда-то успел спрятаться — залег где-то на дно. Ничего — найдем. Найдем и спросим, откуда он кровь живую достал да где Великих княжон прячет.

Лиза вновь взяла паузу, допивая кофе, потом все же решилась:

— У вас, Аристарх Борисович, неприятностей из-за ареста Голицыных не будет?

Тот развел руками:

— Так от вас же теперь все неприятности зависят — скажете, что так нельзя, я послушаюсь, а выше вас надо мной никого нет теперь. Милютин мне не указ.

Лиза недовольно поморщилась — ей слова Соколова не понравились:

— Никаких пыток к Голицыным не применять!

Она побелела, словно вспомнила что-то, и Александр в который раз проклял императора. Хотелось надеяться, что Лиза не переоценила свои силы, отказываясь от помощи, и кризиса не будет. Только сердце екало — хватило бы ей сил справиться с кошмарами: и бывалые опричники иногда сдавались и ломались. Это непредсказуемо вообще.

Соколов не стал возмущаться, только заметил:

— За кого вы нас принимаете, Елизавета Павловна? Обетов на нас теперь нет — факт, но совесть никто не отменял. Сами говорили: мы — люди. И не смотрите так. Справимся. Должны справиться.

— А что с Дашковым? — резко сменила тему Лиза.

— За Дашковым следим. Он пока увяз в Зерновом — затыкает дыры к чуди. Там работы непочатый край — как Александр решит, что хватит Дашкова держать в Зерновом, так и возьмем его в оборот. Пока данных за то, что именно он приказал напасть на императора, у нас нет. Кстати, вам же Александр говорил, что увел радиоактивные жилы из Зернового… куда-то? Мне он до сих пор не сознался — куда именно он их увел.

Александр поморщился:

— Я не уводил никуда жилы. Я их скрыл, как делал всегда полоз. Все равно иностранные хозяева рогом уперлись, отказывая продавать прииски и Громовым, и Дашкову, и императору.

Соколов отмахнулся:

— Не оправдывайся. Я понятливый. Я пойму, если жила та перетечет в земли к твоему отцу. Мне так даже спокойнее будет, хотя тебе как раз наоборот. Кто его знает, как Дашков среагирует на такой финт. Твой отец — крепкий орешек, он выдержит удар, только и Дашков — темная лошадка, к которой пока никак не подступиться — доказательств против него нет, да и если действовать по поговорке: враг моего врага — мой друг, — то вроде и незачем его припирать к стенке, хотя очень хочется. Волков, Михаил Константинович который, право наследования рода подтвердил и обещал заняться поисками берегини — той, которая воздух воплощает. Вот как-то так, Елизавета Павловна. Остальные трудности и задачи, стоящие перед правительством, я вам завтра в общем докладе предоставлю — пока не до того было.

Лиза помрачнела, но возражать не стала. Видно было, что от перспектив ей становится дурно, но отказаться она не в силах — понимала, что кроме нее на престол претендовать некому. Александр боялся, что она вот-вот не выдержит, сломается под тяжестью груза, но пока она держалась. Как держалась и весь остальной вечер, пытаясь под руководством Александра попасть в кромеж — даже смогла туда прорваться, радуясь, как ребенок. Как держалась и почти всю ночь. Только под утро, когда он в коридоре дремал в кресле, из-за двери её комнаты стали доноситься редкие стоны и всхлипы.

Холера… Выть хотелось — права зайти к ней спальню у него не было. Действительно, как же не вовремя этот пост…

Даже не так:

— Холер-р-ра!!!

* * *

Архип только зло выдохнул в черные небеса, когда в свете ручного фонаря заметил колыхающейся в холодной воде синий, уже знакомый чешуйчатый хвост. Только сейчас это была не девка — тощий, жилистый рыжий мужик, если так можно сказать о рыбине. В этот раз точно рыбина, хотя и змеи любят купаться. Звезды насмешливо смотрели вниз, на землю, и ждали, что же будет в этот раз.

Семка взвыл и дал деру, бросая удочки тут же на берегу. Только и видно, как пятки сверкали.

Степка рухнул на песок прямо там, где стоял. Фонарь в его руке погас.

— Чтоб я… Да на рыбалку… — ошалело шептал