Призрак Мельпомены - Лора Перселл

– Почему бы тебе в августе снова не съездить в Саутенд? – предложила я. – Ты могла бы провести время с Элджерноном.

Ее брови опустились. На миг мне показалось, что она не узнает имени собственного ребенка.

– Для чего? Он меня не помнит.

– Но мог бы, – уговаривала я. – Еще не поздно стать семьей. Ты могла бы забыть обо всем этом, забрать сына и растить его. Ты сказала, что не знаешь, кто ты. Так вот, ты мама Элджернона. Никто не сможет отнять этого у тебя.

Ее ладони сжали рукоятку кинжала, будто в молитве.

– Нет, – тихо сказала она, – нет, это было бы несправедливо. Правда в том, что теперь я падшая женщина… не сумевшая заглушить смрад благовоньем. Будет лучше, если Элджернон никогда не узнает о своем происхождении. Я найду хорошую семью для его усыновления. Они с самого начала будут притворяться. Для Элджернона его родителями будут они, и он будет законнорожденным и будет иметь корни. Вот чего я хочу для него.

Для Элджернона Лилит всегда будет оставаться леди под черной вуалью на фотографии. До этого момента я и не думала, что она любит своего ребенка. Но этот акт самопожертвования убедил меня в том, что это было именно так: она по-своему его любила.

– Ты знаешь, это была девочка, – прошептала она.

– Что?

– Врач сказал, она бы не выжила. – Грудь Лилит тяжело поднималась. – Что‑то пошло неправильно. Что‑то с позвоночником.

Она никогда не говорила о своей прерванной беременности, не рассказала мне ни слова о том, что произошло в той комнате на Харли-стрит.

– Она, наверное, была очень маленькой, – осторожно предположила я.

– Едва сформировавшейся. Они положили ее в ведро. – Взгляд Лилит был направлен не на меня, ее глаза будто смотрели в какую‑то бездну страдания, видимую только ей одной. – Ее бедная спинка. Мне показалось, что у нее как будто есть… крылья.

Я содрогнулась, вспомнив черноту в чаше унитаза. С той беременностью что‑то явно было совсем не так, как надо.

– В таком случае твое решение было правильным, Лилит. Она ушла в лучшее место.

– Ушла, – повторила Лилит. – Ушла, ушла, ушла.

Глава 30

Берти с нескрываемым благоговением озирался вокруг. Мы не прошли еще даже в фойе, и просто стояли в проходе напротив стола вахтера у служебного входа. В воздухе стоял запах пота и ног, а коль скоро из театра выдворили всех кошек, на полу были рассыпаны похожие на горошины черного перца мышиные испражнения. Мальчик выметал их, орудуя веником.

– Волшебно, – прошептал Берти. Его так долго сюда не пускали, что он твердо вознамерился полюбить это место. Доркас и Филип вели себя сдержаннее. Я не могла осуждать их за это. Не прошло еще и года с тех пор, как на наших глазах упал замертво Юджин Гривз. – Мне придется подниматься по множеству ступенек?

Я изобразила улыбку.

– Нет, милый. Я выкупила для вас места прямо в середине партера.

– Теперь я могу подниматься по ступенькам.

Он действительно мог, и это служило мне утешением. Я сказала ему, что этот поход в театр будет ему удовольствием перед тем, как он пойдет на свою первую работу. У Филипа на фабрике наконец согласились взять Берти на связывание и плетение, пообещав повысить до надевания на болванки и придания формы, когда он сможет дольше стоять. Хоть мне и пришлось насмотреться на всякие ужасы, жизнь Берти определенно изменилась к лучшему. Теперь я собиралась сделать то немногое, что было в моих силах, чтобы помочь наладить жизнь Лилит.

– Послушайте, – обратилась я к своим. – Лилит – это леди с черными волосами, и она играет Джульетту. Я хочу, чтобы вы выражали одобрение как можно громче, когда она будет выходить на сцену. Сможете?

– Фил научил меня свистеть! – Берти сунул в рот два пальца и издал странный натужный звук.

Филип скорчил рожу.

– Уж лучше мы просто будем особенно старательно хлопать.

– Пожалуйста. И еще, знаете, что надо сделать в конце? Ей будет очень приятно, если вы хотя бы разок вызовете ее на бис. Я понимаю, что вас только трое, но сделайте, что сможете. – Я отдала Доркас билеты. – Спасибо. Это очень важно для меня. После спектакля мы с Оскаром отведем вас в буфет.

– Одно мороженое за каждую порцию аплодисментов, – предложил Филип.

Я вывела их через служебный вход обратно на улицу, чтобы они смогли пройти к своим местам в партере. Внезапно мне вспомнился странный джентльмен, желавший получить чулок Лилит. Он ведь так и не вернулся; должно быть, Оскар его спугнул. Куда подевались эти фанатичные почитатели? Они бросили Лилит в ту минуту, когда она отклонилась от своего обычного состояния.

Когда я вошла в гримерную, все светильники оказались выключены. Лилит сидела в темноте, а Эвридика положила свою голову ей на колени. Когда я зажгла свет, она охнула. Зрачки у нее были расширены, будто под действием абсента, но тут же уменьшились до булавочной головки.

– Все больше света, и все темнее наша скорбь.

Я ничего не ответила. В последнее время она сыпала цитатами и загадочными высказываниями, и я уже начала привыкать к тому, чтобы не придавать им особого значения.

– Ладно, – сказала я весело. – Последний спектакль, и наступит лето. После него ты сможешь забыть о Джульетте.

Она притянула Эвридику к себе.

– Что‑то я ничего не слышала о своем контракте. Да и с какой стати им его продлевать? Они так же, как Мельпомена, просто оставят все как есть… пока не истечет срок.

Я думала, что после своего поразительного исполнения Клеопатры Лилит проведет лето на гастролях по многочисленным приглашениям расположенных на побережье театров. Теперь это казалось несбыточной мечтой.

– Ты что‑нибудь подыщешь.

Она судорожно сглотнула. Ее шея была такой тонкой.

– Мне страшно, Дженни. Я должна заплатить причитающееся… и Порция меня не спасет.

Она снова путалась. Это из «Венецианского купца». Я схватила ее за плечо.

– Всего один разок. У меня хорошее предчувствие относительно сегодняшнего спектакля. – Я представила себе своих братьев и сестру в партере и понадеялась, что они смогут выразить свой восторг достаточно громко. – Ты будешь иметь успех.

* * *

Было лучше. Никакого чуда – на высоту прежней Лилит ей подняться не удалось, – но в сравнении с другими спектаклями сезона разница была огромной. Все обратили внимание на восторженные возгласы Берти, и это переросло в некоторого рода игру среди сидевших в партере молодых лоточников. Хотя зал был наполовину пуст, царившая там атмосфера все же была приятной. Никто не злился