Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан

– Никогда. Вот только каждый год, до самой своей смерти, госпожа Гаверель брала с собой дочек и проводила лето у моря, в Кабуре. А Кабур находится в двадцати километрах от Кана, где сейчас живет месье Жорж Дюгриваль, тот самый дальний родственник госпожи Гаверель. Я слышал, будто их обоих несколько раз видели на пляже Кабура… конечно, без девочек. А кухарка в «Оранжерее» однажды сказала: «Вот увидите, он оставит все свое состояние мадемуазель Элизабет. Это решенный вопрос. Они уже обо всем договорились с госпожой Гаверель. О, у нее будет недурное приданое, у нашей мадемуазель Элизабет!..»

Рауль был в восторге от своей поездки. И чем больше он размышлял, тем яснее становилась ему важность достигнутых им результатов. Только теперь он начал прозревать истинную суть этого семейного конфликта, породившего, как он давно и подозревал, немало темных дел.

Вечер и весь следующий день он провел в «Клематисах», где ощутил, несмотря на всегдашний сердечный прием, то же самое чувство одиночества, что и в первый раз, и ту же печальную атмосферу. Каждый гость, каждый обитатель виллы был погружен в свои мысли и преследовал свои личные цели. О чем думали все эти люди? Время от времени Роланда и Жером обменивались влюбленными взглядами, а Фелисьен отрывал взгляд от Фаустины и от портрета, который писал, чтобы посмотреть на жениха и невесту.

В тишине вдруг прозвучал вопрос Роланды:

– Жером, ваши документы готовы?

– Конечно.

– Мои тоже. Сегодня вторник, седьмое число. Давайте назначим свадьбу на субботу, восемнадцатого. Вы согласны?

Жером взял ее руку и с восторгом поцеловал, выдав этим жестом свою страстную любовь. Она улыбнулась и закрыла глаза.

Фелисьен усердно работал.

Рауль сказал себе: «Восемнадцатое сентября наступит через одиннадцать дней. Тут-то и должен произойти взрыв, и тогда пыл их страсти высветит истину, пока еще непостижимую».

Никто уже не вспоминал о таинственном посетителе Роланды. Но для чего он приезжал? Почему Роланда, такая враждебная вначале, выглядела затем столь мягкой и взволнованной? И получил ли Жером Эльмас какие-нибудь объяснения?

В субботу, одиннадцатого сентября Роланда передала Раулю просьбу прийти в «Клематисы», куда к трем часам должен был прибыть инспектор Гуссо для важного сообщения. Роланда хотела, чтобы месье д’Аверни и Фелисьен Шарль присутствовали при этом.

Рауль пришел на встречу ровно в назначенное время; Фелисьен тоже. Фаустины не было.

Сообщение инспектора было кратким. Демонстративно не замечая ни Рауля, ни Фелисьена, он обращался лишь к Роланде и Жерому:

– Вот несколько анонимных писем, которые мы получили. Все они напечатаны на машинке – впрочем, довольно неумело – и отправлены ночью с почты в Везине. О моем поиске людей, имеющих пишущую машинку, видимо, стало известно, поскольку сегодня утром мы обнаружили старинную машинку в куче мусора в трех километрах отсюда. Но последний раз ею пользовались не далее как вчера, и вечером в префектуру пришло письмо, которое я вам сейчас зачитаю:

На аллее, где в ту самую ночь Симона Лорьена ударили ножом, находится дом, обнесенный невысокой решетчатой оградой, в котором уже многие месяцы никто не живет. Сквозь прутья этой решетки виден лежащий под кустом носовой платок. Возможно, будет нелишним узнать, кому этот платок принадлежит.

Я последовал совету, – продолжал главный инспектор. – И вот он, этот платок. Разумеется, мокрый и грязный от дождя и росы. Но на нем ясно видна длинная полоса ржавого цвета – след от окровавленного ножа. Что касается инициалов, то имеется только один, как и на большинстве носовых платков, купленных в магазине, – буква «Ф». Раз уж вы здесь, господин Фелисьен Шарль, вы позволите взглянуть на ваш?

Фелисьен послушно протянул свой носовой платок. Гуссо сравнил их:

– На вашем нет никаких инициалов. Но оба они одинакового тонкого полотна и одного размера. Благодарю вас. Эти предметы будут приобщены к делу, а лабораторная служба проверит, являются ли бурые следы пятнами крови. В случае положительного ответа против того, кто нанес удар Симону Лорьену, а прежде – Жерому Эльмасу, будет выдвинуто серьезное обвинение.

После этого инспектор распрощался с молодой парой и уехал.

– Дорогой Фелисьен, – заметил Рауль, вставая, – события набирают ход. У полиции нет ни малейших сомнений относительно вас. Через несколько дней господин Русслен будет вынужден вызвать вас к себе в кабинет, и тогда…

Фелисьен не ответил. Казалось, он думает о чем-то своем. Рауль уже ненавидел его.

Вечером после ужина, проходя через темный сад, он услышал тихий свист и заметил женщину, которая шла вдоль центрального озера, а потом повернула налево, удаляясь от виллы «Клематисы».

Рауль подумал, что свист, наверное, служит сигналом. И правда – на пороге флигеля тут же появился Фелисьен. Он бесшумно открыл ворота и тоже двинулся налево. Рауль из осторожности прошел через «Светлый уголок», воспользовавшись для выхода оттуда дверью гаража. На тропе, огибавшей озеро, он различил два силуэта: благодаря тому что ночная тьма сгустилась еще не полностью, ему удалось узнать Фелисьена и Фаустину, которые оживленно разговаривали.

Он следовал за ними в отдалении.

Молодые люди перешли мостик и сели на ту же самую скамейку, где прежде Рауль видел Роланду и Жерома Эльмаса. Поскольку они сидели к нему спиной, он смог, не опасаясь, подойти к ним на расстояние двадцати пяти – тридцати метров.

Рауль совершенно ясно увидел, что Фаустина держит Фелисьена в объятиях, а его голова покоится на плече молодой женщины.

Глава 3

Похищение

Первым инстинктивным желанием Рауля было кинуться к влюбленным и задушить Фаустину, а Фелисьена швырнуть в воду. И если он этого не сделал, а, напротив, застыл на месте, даже повернув уже было к мостику, то только из побуждений, которые ему самому стали ясны позже.

Итак, он старался сохранять хладнокровие. Слишком уж не годился этот момент для вспышек ярости и необдуманных атак. Рауль никогда не испытывал к Фаустине ничего, кроме желания, в котором не было ни капли любви, и в эту минуту, когда все возвещало о приближающейся буре и стремительной развязке, он, разумеется, не поддастся порыву сумасбродной страсти, который может только навредить. Факты, начавшие было выстраиваться в логическую цепочку, несмотря на всю их запутанность, от его неожиданного вмешательства могли снова сплестись в тугой узел.

И тут перед ним внезапно предстал образ графини Калиостро. Отец и сын, друг против друга, сражаются за одну и ту же женщину! Ах, какую громкую победу одержала бы умершая! С какой отвратительной точностью свершилась бы месть, которую она доверила судьбе!

Рауль отправился домой. Он запер ворота и включил устройство, которым никогда раньше не пользовался: