Танец теней - Яков Осканов

движении что-то неестественное. Бег его был небыстрым, прерывистым. Он забирал то влево, то вправо. Хвост был поджат, голова клонилась к земле, и я заметил, как из его пасти срывается на землю слюна. Бешеный!

Только этого ещё не хватало! Один укус, и меня ждёт верная мучительная смерть. Я ринулся к ближайшему дереву. Нижняя ветка росла высоко, но я допрыгнул, подтянулся рывком, и тут она неожиданно обломилась.

Приземление было неудачным: под ногу попался камень, я потерял равновесие и перекувыркнулся через спину. Время шло на секунды. И было уже не до соблюдения осторожности. Ружьё как бы само спрыгнуло с плеча и удобно легло в руки. Глаза моментально нашли цель. Волк сбежал с дороги, нас отделяло шагов двадцать и полоса редких кустов. Не лучшая позиция для стрельбы, но выбирать не приходилось.

Присев на одно колено, я вскинул ружьё, прицелился, задержал дыхание и спустил курок. Прогремел выстрел. Приклад привычно толкнул в плечо. Зверь дёрнулся, коротко взвизгнул, но продолжил свой бег. Промазал. Я чертыхнулся и отбросил оружие на землю. Перезаряжать и целиться времени не было. Выхватив из кобуры наган, я взвёл курок и отступил на шаг, прижавшись к стволу дерева спиной. Десять шагов. Волк проламывался сквозь кусты. Голова с ощеренной пастью вынырнула из поросли. Пять шагов. Выстрел.

Волк будто налетел на невидимое препятствие и неуклюже ткнулся мордой в землю. Попал. Пуля вошла в череп, разворотив его на выходе. Моя взяла. Повезло.

Я перевёл дыхание и подошёл поближе рассмотреть свой трофей. Его левый бок пересекал росчерк ружейной пули, оставившей на шкуре длинную кровоточащую борозду. А ведь мог и с первого раза уложить! Практиковаться тебе нужно, Никон Архипович!

Осознание близости смерти, как всегда, пришло немного запоздало. Как всё же хрупка человеческая жизнь, и как сильно она зависит от случая и удачи. Ещё минуту назад у тебя всё в порядке, жизнь прекрасна, и ты ещё не знаешь, но бешеный волк уже бежит тебе навстречу.

Впрочем, долго подобные мысли держать в голове вредно. Особенно, когда путешествуешь один в тайге. Неуверенность порождает страх, а страх — панику. Верная дорога к смерти.

Я присел, привалившись спиной к дереву, чтобы отдышаться и унять лёгкую дрожь в теле. Я читал несколько лет назад статью поляка Цыбульского из Ягеллонского университета в Кракове, который описывал причину этой дрожи выработкой физиологически активных экстрактов наших надпочечников. Что ж, если верить Цыбульскому, с моими надпочечниками, похоже, всё в порядке.

Передохнув, я поднялся и подобрал ружьё, вложил новый патрон вместо использованного и повесил оружие на плечо. Потом перезарядил наган и вложил его в кобуру. Можно возвращаться.

Я вышел обратно на старую дорогу и зашагал по направлению к Ирию.

Несмотря на то, что инцидент окончился для меня благоприятно, расслабляться было нельзя. Наоборот — бешенство не врождённый порок, а инфекция. И раз есть один заражённый зверь, значит — могут быть и другие.

Конечно, вряд ли эта зараза могла быть причиной гибели Ирия. Вероятность того, что все обитатели были в короткий срок укушены, почти невозможна. Стужин и его люди были опытными, не могли не знать об опасности. К тому же с ними был профессор Вернер. Уж он-то точно знал, что это за напасть, и, вернувшись из усадьбы, сразу бы оповестил об этом власти. Так что версию о бешенстве можно пока не рассматривать.

Я шёл не быстро, немного прихрамывая, так как подвернул ногу при падении, и она давала о себе знать.

Плохо, конечно, что пришлось стрелять. Если в этих местах до сих пор живёт тот, кто погубил Ирий, он наверняка теперь знает о моём присутствии. Да и пропажа двух отрядов авантюристов-мародёров тоже не добавляет оптимизма.

К тому же у меня был рассказ ещё одного очевидца, участника второй вылазки в опустевший Ирий. Конечно, его нельзя было принимать за чистую монету, уж больно ненадёжным был этот человек, но и не принимать в расчет ничего, из рассказанного им, было бы легкомысленно.

Два года я собирал сведения об этом происшествии. Разрозненные фрагменты причудливой мозаики, которая никак не укладывалась у меня в голове в целостную картину. Не хватало каких-то важных частей.

Как раз этим я и собирался заняться по возвращении в усадьбу. Нужно будет изучить комнаты жильцов, подвал и лабораторию профессора. На неё была особая надежда.

Лес расступился, и я вышел на уже знакомый луг перед усадьбой. Здесь ничего не изменилось. Я решил, что исследованием окрестностей, пожалуй, продолжу заниматься завтра, а сегодня осмотрю, насколько позволит время, комнаты особняка. Нога всё ещё побаливала, а долгие прогулки могут и подождать.

За этими мыслями я вдруг понял, что изрядно проголодался и пора было подкрепиться. Как и прошлой ночью, огонь решил не разжигать. Конечно, мои выстрелы были слышны далеко, но кто знает, может быть, источник угрозы (если таковой вообще имелся) находится в противоположной стороне от Ирия?

Звук выстрела слышно версты за три. Но я отошёл от усадьбы примерно на две, стало быть, есть шанс, что моя пальба меня не выдала. Так что лишняя мера предосторожности не помешает, и меня не затруднит провести ещё день без огня. Ночи пока стоят тёплые, да и запас сухого пайка ещё изрядный. Впрочем, дальнейшая разведка покажет, стоит ли таиться и ждут ли меня тут какие-то особые опасности, кроме тех, которые обычны в тайге.

Подойдя к особняку, я осторожно зашёл на крыльцо, достал наган и тихо приоткрыл дверь. Ничего подозрительного. Покрывало пыли, лежащей на полу, всё так же хранило лишь мои следы. После меня тут никого не было.

Перекусить я решил в гостиной, где провёл ночь, мысленно присудив ей роль моего лагеря. Почему-то не хотелось занимать комнаты людей. Пусть и давно заброшенные, они всё же хранят память о своих хозяевах. Глупо, но чувство незваного гостя не покидало меня.

Я подошёл к своим вещам, устроенным на поняге. Жители городов носят вещи в сумках, чемоданах и саквояжах. Но это не годится в путешествии. Руки отсохнут нести. В тайге используют понягу — деревянную рамку с полкой внизу, на которую ставят поклажу. От рамки идут лямки — плечевые и поясные. Сама рамка изогнута по форме спины. Бесценное приспособление, если идёшь в долгий поход. Я представил себя бредущим сквозь чащу с саквояжем и усмехнулся нелепости этой картины.

На поняге покоился мой большой рюкзак из превосходной парусины. Я сам изобрёл его конструкцию, добавив по бокам петли, куда можно было приспособить топорик, небольшую лопату или геологический