Искатель, 2004 №6 - Андрей Левицкий

Ян смотрел во все глаза и почти не слушал Нецки, бормотавшего непонятное.

— Это последний этап экспансии. Смотри, сколько их. Паны доставили сюда атмосферную фабрику. Видишь молнии? Энергетическая ирригация. Оно собирает энергию отовсюду. — Нецки закряхтел, неловко слез с подоконника и побежал обратно.

Ян выскочил из комнаты. Слыша впереди удаляющиеся шаги, метнулся следом, через просторное помещение, через коридор… и налетел на что-то прозрачное.

На закрытый стеклом прямоугольный проем в стене. Стекло перечерчивала широкая трещина, внутри была диорама, и табличка под ней гласила:

ЧЕТВЕРТИЧНЫЙ ПЕРИОД КАЙНОЗОЙСКОЙ ЭРЫ

(АНТРОПОГЕН)

Там, внутри, уходила к горизонту гряда заросших травой холмов, по голубому небу плыли кучевые облака, яркий мячик солнца то исчезал за ними, то появлялся, а за холмами, за пронизанной солнечными лучами рощей, в светлой дали блестела синяя змейка реки.

Ян стоял, не моргая и не шевелясь. Он не видел покрытого голубой штукатуркой потолка, посылающего на него изображения облаков проектора, скрытого вентилятора, фанеры, картона и пластика — перед его глазами были лишь солнце, трава, холмы, речка и лес, перед ним было другое место. Сердце сладко затрепетало, а потом тоскливо сжалось, будто в его грудь погрузил свою конечность пан и сжал сердце Яна. Мальчик выскочил из коридора, чтобы тут же вернуться с каменной фигурой в руках. Это была статуэтка козлоногого бога — лукавая морда, острые рожки и длинный хвост. Ян начал бить ею в стекло, пока оно не рассыпалось, а затем бросил треснувшую статуэтку и шагнул в другое место.

Когда Нецки выбежал из развалин, на проспекте были только Омнибос и Елена. Не останавливаясь, держа палку наперевес, словно копье, старик устремился вперед и с воплем вонзил зигзаг в отверстие, которое Омнибос не успел закрыть после контакта с другими панами. Зигзаг до половины вошел в тело, Нецки стал поворачивать его, пытаясь вскрыть хитин, как консервную банку. Раздался скрежет. Пан переместился в сторону, волоча за собой старика. Белые спирали быстро завращались, трубчатая конечность взметнулась, накрыла Нецки. Один из сегментов хитинового панциря изогнулся, край его отошел, обнажив то, что было под ним. Омнибос приподнял Нецки, поднес близко к глазным шарикам и плюнул прямо ему в лицо.

Старик завизжал. Тележка, подкатившись сзади, сильно ткнула Омнибоса под изогнутые нижние конечности, отчего пан присел прямо на нее и расплющил. Он плюнул опять, в живот человека. Изогнувшись, Нецки вцепился зубами в глазной шарик. Старик заурчал, дернулся, оставив в хитине темную дыру, и выплюнул шарик прямо в световую пленку с такой силой, что пробил ее. Пан, сжимая Нецки за бедра, перевернул его и резко опустил, размозжив седую голову о тротуар.

Ян вышел из руин, тут же трубчатая конечность обхватила его и сдавила. Омнибос приподнял мальчика, сжимая все крепче, медленно ломая ребра. Прямо перед собой Ян увидел сморщенные черные губки. Они приоткрылись, и Ян вонзил в них жало личинки.

Жало до половины погрузилось в нематоциты пана, он поперхнулся чужим ядом. Трубчатая конечность разжалась, Ян упал на спину.

Скуля, он стал отползать, глядя на разрыв между хитиновыми сегментами, в котором виднелось что-то черно-зеленое, пористое, похожее на внутренности рассеченного топором трухлявого пня. Сморщенные губки сделали судорожное сосательное движение, жало исчезло целиком. Нецки лежал неподвижно, как и Елена, мальчик и пан тоже замерли. Бешено кружащаяся спираль расплылась, словно под действием центробежной силы разбрызгалась сгустками по черной поверхности шарика и погасла. В царившей над проспектом мертвой тишине нижние конечности пана с громким щелканьем распрямились, приподняв громоздкое тело и обрушив его на тротуар.

Омнибос повалился на бок, так, что разрыв в хитине оказался перед глазами Яна. Под хитином что-то зашевелилось. В такт этому движению дернулась одна конечность, затем вторая. Появился червь.

Длинное тело, словно валик из мяса, обтянутый нежной осклизлой пленочкой, не имело определенного цвета, оно переливалось тускло-синим, изумрудным, шафрановым и бежевым. Толщиной с руку ребенка, тело медленно выползало наружу. На его конце было узкое отверстие, окруженное щетиной коротких ворсинок. Червь выбрался из-под панциря целиком и обратил отверстие к человеку.

Не отводя от него глаз, Ян вытянул руку в сторону. Ворсинки вокруг отверстия слабо шевелились. Голова приблизилась, Ян с размаху ударил по ней концом сломанной палки Нецки. Острый край излома пробил голову червя насквозь.

Мальчик бросил палку и перевернулся на живот. Упираясь в тротуар ладонями, он подполз к Нецки, краем глаз видя движение там, где лежала тележка.

Старик был еще жив. Кожа вокруг глаз обуглилась, веки и ресницы сгорели, нос стал красным бугорком с дырами ноздрей. Иссеченные трещинами лоснящиеся черные губы шевельнулись, и приглушенный голос Дяди, донесшийся, казалось, не изо рта, но прозвучавший прямо в воздухе, произнес:

— Те большие паны, которых мы видели на стенах, это их города. В каждом живет много…

— Я видел другое место, — перебил Ян, кулаком размазывая слезы по лицу.

— Они — симбионты, — хрипел Дядя. — Когда паны «ночуют», черви переползают из тела в тело.

— Другое место, я хотел попасть туда, — плакал Ян. — Вошел, но оно сломалось.

— Есть способ остановить это. Позови Елену.

— Там все маленькое… Другое место поломалось. Я хотел уйти в него насовсем, там красиво.

— Позови ее…

Ян плакал, морщился, потирал ребра. Нецки лежал неподвижно, обеими руками прикрывая внутренности под расползшейся от яда кожей живота. С шелестом раздавленная Елена подкатилась к ним. Розовая плоть пузырилась сквозь древесную сетку, колеса вихляли из стороны в сторону. Тележка остановилась возле старика, что-то прошептала. Они заговорили тихими голосами, но Ян рассказывал им про другое место и не слушал их.

— Больше не осталось других мест? — спросил он и медленно встал. Ребра болели так, что глубоко вздохнуть Ян не мог.

— Других мест теперь нет, — произнес Дядя.

— Я никогда больше не увижу их?

— Нет. Невермор. Лучше не будет, станет только хуже, Ян.

— Я хочу туда!

— Ты видел, на корабле прибыло еще много панов. Черви…

— Черви, — всхлипнул Ян. — Кто они? Почему…

— Эндопаразиты. Раньше, когда я говорил «паны», то имел в виду червей. Я думаю, панов они когда-то тоже подчинили себе. Оставили им только типичные рефлексы. Для червя пан — как органический скафандр с набором самостоятельных реакций на раздражители. А дерево с планеты тележек. Там гелевая атмосфера, полужидкая. Тележки состоят из того же вещества, что и среда, в которой они живут. Они — разумные сгустки, просто более плотные, чем их среда обитания. Могут плавать в ней, перемещаться. Черви заключают их в сетки и пришивают колеса