Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

всяких оговорок. Остались некоторые шероховатости, но над ними работают юристы Ватикана. А еще я пообещал кардиналу-патриарху поговорить с вами о том, чтобы Святой Престол причислил к лику святых блаженных Жасинту и Франсишку.

Понтифик едва качнул головой: детали его мало интересовали, самое главное, что сейчас икона находится в Ватикане!

— Вы правильно поступили, Мартинес. Пусть учреждают трибунал для сбора документации и передают в Конгрегацию по делам святых, а я завершу процесс своим декретом о провозглашении новых святых. Остальные вопросы будут решаться в рабочем порядке, в том числе и отделом по международным делам. Думаю, будет излишне напоминать вам, что цель вашей поездки в Португалию не подлежит разглашению…

— Я все помню…

— А теперь идите, Мартинес. И отдохните как следует. Вижу по вашему лицу, что вы устали.

Прикоснувшись губами к протянутой руке понтифика, архиепископ быстрыми шагами покинул его кабинет. После его ухода в кабинет вошел Станислав Дзивиш.

— Поставьте эту икону в мои покои, вечером я помолюсь перед ней. А пока просмотрю эти документы, — понтифик кивнул на чемодан с результатами экспертизы и папку со снимками и графикой. — Позже их нужно будет отнести в секретный отдел библиотеки.

— Слушаюсь, Ваше Святейшество.

Завернув икону в красную материю, епископ вместе с нею покинул кабинет.

Часть VI

С октября 2000 по август 2004 года прощание с иконой

Глава 1

2000 год. Октябрь

Просьба понтифика

С момента обретения иконы Святым Престолом и до октября 2000 года папа Иоанн Павел II ждал появления человека из Фатимских предсказаний. В том, что он появится, понтифик не сомневался. Ради встречи с ним он много лет колесил по всему миру, объезжал страны с пасторским визитом; общался со множеством самых разных людей, но ни один из них не произнес нужных слов.

Четыре года назад, когда понтифик пребывал с апостольским визитом в Нигерии, ему показалось, что он нашел нужного человека. Это произошло в городе Абуджа, во время одной из встреч со священниками, когда один из викарных епископов — крупный мускулистый чернокожий мужчина лет сорока — вдруг заговорил о Казанской иконе Божией матери, добавив, что было бы богоугодным делом, если бы Чудотворная вернулась в Россию. Иоанн Павел II невольно напрягся, ожидая продолжения, но этого не произошло. Тогда он решил, что икона не торопится с ним распрощаться.

Письмо, пришедшее в начале октября 2000 года в Государственный секретариат Святого Престола, не натолкнуло Иоанна Павла II ни на какие особые размышления. Оно было одним из многих тысяч, адресованных на его имя. С той лишь разницей, что прибыло оно из России… И его автором был мэр города Казани Камиль Исхаков, попросивший в письме общей аудиенции, чтобы поговорить о возможности возвращения Казанской иконы Божией Матери в место своего Обретения. Понтифик не воспринял всерьез написанное, но взглянуть на человека, пожелавшего забрать из Ватикана его любимую икону, перед который он молился дважды в день, было любопытно. Поэтому вместо общей аудиенции понтифик предложил личную. Во время встречи, состоявшейся через несколько дней после отправления письма, мэр Казани произнес те самые нужные слова, которые понтифик ждал многие годы:

— Чудотворная Казанская икона Божьей Матери должна находиться там, откуда пришла, только в этом случае она принесет человечеству пользу.

Иоанн Павел II больше не сомневался в том, что человек, пришедший к нему на встречу, был именно тот, о котором говорилось в пророчестве. Святой Престол сразу запустил процедуру передачи Казанской иконы Божьей Матери России, в которую было вовлечено множество людей, включая высших духовных лиц с обеих сторон…

И вот теперь, спустя почти три года, огромная работа по оформлению бумаг и соблюдению всех юридических условий приблизилась к концу.

…Понтифик Иоанн Павел II достал из ящика стола небольшой семейный альбом в синем кожаном переплете, в котором хранилось несколько десятков фотографий из его далекого детства, и принялся рассматривать снимки, многие из которых уже давно были пересняты, отретушированы, восстановлены, а их подлинники, находившиеся на этой же странице, уже давно обесцветились, пришли в негодность, но выбросить их у него не поднималась рука.

На первой странице альбома понтифик разместил большую фотографию матери. «Эмилюшка» — так называли ее соседи, и на снимке она была юной и очень красивой. Сейчас, глядя на сына сквозь прошедшие десятилетия, она словно бросала вызов его старости. На второй странице альбома понтифик был запечатлен двухлетним ребенком, сидящим в плетеном кресле, рядом с ним стояла улыбающаяся мама. Овалом лица и разрезом глаз она напомнила ему Богородицу с Чудотворной Казанской иконы.

Прожила Эмилия до обидного мало и ушла в вечность молодой, когда ему едва исполнилось восемь лет. С тех пор прошла целая жизнь, но воспоминания о матери оставались по-прежнему живыми, яркими, словно они виделись совсем недавно. И чем старше становился Кароль Юзеф Войтыла, тем рельефнее и светлее становился для него образ матери.

Он перевернул страницу. На следующем фото был запечатлен его старший брат, умерший через четыре года после кончины матери. Единственное, что осталось у него от брата — это пара обесцвеченных временем фотографий. А вот фотоснимок родителей, снятых сразу после свадьбы — с торжественными и счастливыми лицами — совсем не изменился с течением лет.

Семейных фотографий было немного. Да и откуда им было взяться, если в двадцать лет он остался абсолютно один. Одиночество заставило Кароля Войтылу серьезно задуматься о жизни и смерти, что, в свою очередь, подтолкнуло его к решению стать священником.

Официальных фотографий Кароль Войтыла не любил, а потому в альбоме хранились лишь те снимки, что были сделаны людьми из его ближайшего окружения или совершенно случайными людьми. Особенно ему нравилась фотография, снятая одним из его секретарей во время трехдневного путешествия в Альпы, где он, в рубашке с короткими рукавами и темных брюках, сидел на сером камне и брился, держа перед собой осколок зеркала.

Впрочем, была еще одна фотография, которой он особенно дорожил, — снятая на любительский фотоаппарат и не совсем качественно напечатанная, с небольшими разводами закрепителя по углам и невесть каким образом попавшая в Ватикан. На ней он был заснят играющим в футбол с каким-то маленьким мальчиком. Судя по лицам «футболистов», было заметно, что оба получают от игры большое удовольствие.

Иоанн Павел II захлопнул альбом и бережно положил его в ящик стола.

Там же в небольшом пластиковом пакете находились два письма: одно из них хранилось у понтифика сорок лет, а другое — около шестидесяти. Письма были написаны бывшим красноармейцем Рустамом (ныне проживавшим в России, где-то под Казанью), который в далеком 1944 году бежал из немецкого плена, и Кароль, бывший тогда семинаристом, спас его от