Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

После обеда я снова сижу на подоконнике в коридоре второго этажа и листаю фотоальбом. Одежда в тигровую полоску и заколки-бабочки в волосах из двухтысячных годов выглядят достаточно забавно, чтобы ненадолго отвлечь меня. В конце альбома несколько более свежих снимков: на одном – старшеклассники стоят на вершине горы, на другом – ребята свисают с двухъярусной кровати, а вот тут – парочка засвеченных фотографий. На одной из них запечатлены Эрика и Зои. Вспышка выхватывает из темноты их лица, Зои обнимает Эрику за плечи, прижимаясь к ее щеке, в ее руке фломастер. На заднем плане возвышается большой камень, стена пещеры, исписанная именами, среди которых виднеется надпись: «Лучшие подруги Эрика и Зои».

Четыре дня назад при виде этой фотографии мне захотелось бы швырнуть альбом в угол. Так много изменилось за столь короткое время. И все же этого недостаточно. Я сидела у этого же окна, пытаясь выкинуть из головы одну простую истину: я должна поговорить с Грейс. Каждый день этой поездки мог стать решающим. Я не была откровенна с ней. Я позволила плохим воспоминаниям разрастись, отравляя меня, но ничего не делала. Я пыталась найти этому оправдание, игнорировать, отрицать, но правда давит на меня, как груда камней, и я не смогу сдвинуться с места, пока она не исчезнет.

В моей памяти всплывают слова миссис Сандерсон: старые раны и боль будут сдерживать нас, если мы не отпустим их и не начнем двигаться вперед. Я не хочу бередить старые раны или признавать то, что я натворила, но и сидеть сложа руки я больше не могу. Мне нужно было побыть одной, чтобы подавить гнев и прийти в себя. Теперь я понимаю: не стоит надеяться, что кто-то другой изменит мою жизнь.

Оставив фотоальбом на окне, я направляюсь в комнату Грейс и стучу в открытую дверь. Тори лежит на своей кровати, в ее руках мелькает карандаш, в блокноте виднеются наброски кошки: животное свернулось в клубок, прыгает на невероятную высоту, убегает с высоко поднятым хвостом.

– Ты не видела Грейс?

Она поправляет большие сползшие на нос очки:

– Нет. А она была здесь?

– Да, но теперь, видимо, ушла.

– Ага.

– Спасибо.

На всякий случай я заглядываю в другие двери и вижу Грейс, оживленно болтающую в чужой комнате. Я останавливаюсь у закрытой двери комнаты Эдриана. Грейс не единственная, с кем мне нужно поговорить. Я буду лицемеркой, если, желая, чтобы меня простила Грейс, сама не прощу Эдриана. От тайн или обид отношения лишь ухудшаются.

Я не решаюсь постучать. Когда я вспоминаю, как он читал мое стихотворение – мои слова – всем окружающим, меня вновь охватывает паника. От одной мысли об этом мне хочется кричать. Мне пришлось приложить огромное усилие, чтобы поделиться текстом с Эдрианом. Если бы я хотела поделиться этим с другими людьми, я бы сделала это публично и претендовала бы на приличную стипендию. По крайней мере, тогда осуждение исходило бы от незнакомца, а не от толпы одноклассников. Нет, если я скажу Эдриану, что прощаю его прямо сейчас, мое сердце не выдержит. Я не готова к…

– Ого. – Клайд распахивает дверь и от удивления отскакивает назад, хватается за сердце и делает несколько глубоких вдохов.

– Извини, – говорю я. – Я ищу Эдриана. Он вроде был здесь… Ты в порядке? Тебе нужен ингалятор?

– Я в порядке, – хрипит Клайд, поднимая большой палец. – Эдриан схватил свой блокнот помчался вниз.

– Спасибо.

– Не за что.

На самом деле не имеет значения, куда пошел Эдриан. Я не готова к встрече с ним. Я сбегаю по ступенькам в поисках Грейс и сталкиваюсь на лестничной площадке с мистером Гаттером.

– О, извините, – говорю я, отступая в сторону.

– Я поднимаюсь за тем, чтобы предупредить всех, что через пять минут мы должны пройти в комнату для совещаний. Нас ждет следующее занятие.

Пять минут? Разговор с Грейс явно займет больше пяти минут. Я решаю подождать до конца ужина, но в этот момент из-за угла доносится ее смех. Вместо того чтобы пойти в главный зал, я сворачиваю направо, в маленький закуток с красными креслами, где мы были вместе с Эдрианом.

А вот и Грейс – с ее лучезарной улыбкой и заразительным смехом, с ее уверенностью в себе и обаянием – сидит лицом к Эдриану. Она указывает на что-то в записной книжке у него на коленях и говорит так тихо, что ему приходится наклониться ближе, чтобы расслышать ее слова. С таким же успехом она могла бы стоять посреди скромно обустроенного спортивного зала, закинув руки на шею Эдриану, а он – положив руки на ее бедра. Неважно, что мы уже не в восьмом классе. Одной улыбкой она по-прежнему может перехватить любой взгляд, в том числе и тот, что был направлен в мою сторону. Я никогда не прощу ее за это.

Истина – это роза,

Нежная на вид,

Чудесно пахнущая,

Яркая и заметная.

Она растет на стебле,

Крепкая и настоящая,

Пока не созреет,

Чтобы ее сорвать.

Она терпит палящее солнце,

Холодные зимы,

Пронизывающий ветер,

Ожидая, когда ее сорвут.

Но шипы реальности

Уколят руку.

Из раны потечет кровь,

Окрашивая меня в красный цвет.

Истина – это роза,

Которая ждет, чтобы ее сорвали,

Но мои пальцы не могут

Убежать от боли реальности.

Глава 23

Грейс

4 мая

Мои мысли как тюрьма, откуда не сбежать. Мэдди. Дело. Разочарование родителей. Подозрения детектива Говарда. Четыре стены, в которых я была заперта, не позволили мне выполнить задание доктора Кремер узнать себя получше. Я поверила, что мои друзья отдалились от меня, потому что у них не было моего номера телефона, а мои аккаунты в социальных сетях заблокированы, но я отрицала правду. Они думают, что я убийца, что я убила Мэдди. Это единственное объяснение, и я должна была догадаться об этом раньше.

Я не сплю почти всю ночь, мучаясь мыслями о фломастере, беготне по темному коридору, о криках. В результате большую часть следующего дня я сплю. Сплю до тех пор, пока за мной не заезжает Эдриан. Мы