Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

а возле мужского «Барберрума» было тихо. Рядом находился салон красоты «Моя прекрасная леди», и там уже закрылись, однако окна светились загадочным теплым янтарным светом. Свет «Барберрума» — более резкий, белый.

Клавдий Мамонтов постучал в запертую дверь. За стеклом возникла женщина, скользнула по ним взглядом и открыла.

Приземистая широкобедрая брюнетка, ухоженная и одновременно изможденная, в белой униформе салона, чем-то похожая на медсестру. Она выглядела на свой возраст — на пятьдесят, несмотря на то, что, похоже, изо всех сил старалась казаться сорокалетней.

— Ираида, мы к вам, — известил ее Клавдий.

— Для бритья опоздали, мы закрыты, — сказала Гарпунова. — А для чего-то другого… Сколько?

— Три сейчас — за то, что дождались нас и согласились встретиться, — Катя выступила из-за могучей фигуры Клавдия. Она собиралась провести и эту беседу лично. — И пять, если сведения того стоят.

— Стоят, — обнадежила их Гарпунова, пропуская внутрь. — Регинка мне голову оторвет, если узнает, что я языком треплю. Так что это все строго между нами — договорились? И… выключите, выключите свой диктофон! Никаких записей, никакого компромата.

Катя выключила диктофон в сумке, который уже украдкой врубила, и отдала ей первый взнос.

Гарпунова села в вертящееся парикмахерское кресло перед большим зеркалом. Катя — в другое, рядом. Клавдий занял позицию у двери, прислонился к ней спиной.

— Итак? — спросил он.

— Случай с Ло меня потряс, — сказала Гарпунова. — Регину он потряс не меньше, хотя она вида не подавала. Но она в панике была. Да и сейчас живет в постоянном страхе.

— Почему? — спросила Катя.

— Потому что есть основания бояться, и не только за Ло-Пелопею. За себя тоже. Да и за Грету — младшую. Насчет парня Гаврюшки не знаю — он все же ей не родной, хотя она и считает его своим сыном. Возможно, и за него тоже боится. За его жизнь.

— Объясните свою мысль, — снова попросила Катя.

— Все гадали — и домашние, и полиция, — как это Пелопея угодила в ту аварию. Как вообще она оказалась там, в этом лесу, ночью, на дороге, да еще голая, невменяемая. Сама туда приехала? Но зачем? К кому? Это абсурд, — черные как ночь глаза Гарпуновой моргнули. — Более правдоподобно предположить, что ее туда кто-то привез против ее воли, раз она сбежала в таком виде от этого кого-то.

— Кравцов, шофер, который на нее наехал, мог ее и похи…

— Бросьте, это вздор. — Гарпунова махнула рукой, сверкнув серебряными кольцами. — Если кто и пытался причинить вред девчонке, если кто-то и пытался ее убить или уж не знаю… на цепь ее посадить в подвал и пытать, так это тот, кто хотел отомстить. А самой Пелопее, хоть она и не ангел была, уж никак в этом деле не сравниться с ее мамашей.

— С Региной?

— Да, с нашей прекрасной королевишной Региной, которая когда-то сотворила в своей жизни вещь, за которую и двадцать лет — не срок для мести. Даже для убийства.

Гарпунова уставилась на Катю черными птичьими глазами.

— Регина вам об этом никогда не скажет. Платон тоже. Остальные не в счет. Я… мне деньги нужны, — она снова моргнула. — За пять тысяч я разговаривать не стану.

— Мы добавим, если сведения того стоят, — кивнула Катя.

— Стоят. Десять тысяч. И вы никогда не будете на меня ссылаться в том, что узнаете.

— Хорошо, — ответил за Катю Клавдий. — Если вы нас не разводите, как мошенница.

— Мы все участвовали в конкурсе красоты «Мисс Москва». Это был девяносто четвертый год. Я, Регина и она… Жанет.

Катя ощутила внезапный укол — словно тоненькая острая иголочка впилась ей в висок. Конкурс красоты… Она уже слышала упоминание о конкурсе красоты… Нет, видела — буклет… Сумочка Александры Быковой, и там, в боковом кармашке, куда не догадался заглянуть наследивший кровью убийца…

— Расскажите нам, что знаете, — попросила она тихо.

— Черт его знает, сколько времени назад это было — девяносто четвертый год. Конкурс «Мисс Москва» — все тогда словно с ума посходили. Телевидение, газеты, Интернета еще не было… И мы в гостинице «Россия». Которой тоже давно нет. Сейчас смешно вспомнить — кругом убогая нищета, а на нас такие платья от Юдашкина… Какие призы обещали победительнице — Королеве Красоты, — машину «Москвич», тогда на иномарках еще одни братки ездили, — Гарпунова хрипло засмеялась. — А какие мужики вокруг — все будущие олигархи, денежные мешки! И мафиозники, и прочий разный сброд с деньгами. И веселье, такой угар! И ненависть, зависть, и такая жажда победить! Стать этой самой «Мисс Москвой»… Сейчас все эти конкурсы уже приелись, а тогда мы из кожи вон лезли, чтобы пройти кастинг в следующий тур. Я не прошла. Что говорить — мне сразу не повезло, может, и к лучшему. Нам все же было далеко за двадцать. Я с двумя абортами, у Регинки — дочка маленькая, а кругом лезли как вши восемнадцатилетние «миски». Финал этого конкурса грандиозный был, и фамилию той победительницы-королевы можно в Интернете встретить. А нас… нас позабыли, и те события, которые финалу предшествовали.

— Какие события? — спросил Клавдий.

— Я с первого тура вылетела, а они — Регина и Жанет — прошли в третий. Это был перелом — самая жесткая конкуренция. Кто проходил дальше, имели шансы… вы понимаете. И там такая борьба началась! Жесть! Я с конкурса вылетела, но пристроилась парикмахером — девок завивать, в общем, терлась в кулуарах. А эти двое — Регина и Жанет — психовали. Они обе из моделей «Бурды» — журнальчик тогда был немецкий с выкройками. Умора! Такая беднота все там что-то шила-вязала… И так случилось, что Жанет… Она красивая была девка — высокая, видная, ну, настоящая модель! Ее бы после этого конкурса и в «Вог» взяли наверняка. В общем, по всему, по всем прогнозам, Жанет проходила дальше, а Регинка вылетала. И тут случился этот кошмар. Это было вечером, шла подготовка к третьему туру. По коридорам гостиницы «Россия» сновали все как угорелые. А конкурсантки ждали в номерах с душем наверху. Надо было спуститься к нам, к стилистам, либо по лестнице, либо на лифте.

Крик раздался со стороны лестницы — жуткий, вибрирующий на одной ноте вопль боли, переходящий в неистовый визг.

Ираида Гарпунова вспомнила, как они все услышали его в лобби, переоборудованном в салон-раздевалку для конкурсанток. Они все — парикмахерши, стилисты, визажисты, портнихи, конкурсантки — сначала опешили, но визг… этот страшный женский визг… вопль — он все не умолкал. И они ринулись в коридор, толкаясь в дверях, помчались в сторону лестницы, откуда доносились крики, и