Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Жанет.

Она распласталась на ступеньках и орала, царапая мрамор, ломая накрашенные ногти. На ней было бальное платье — она уже успела одеться для выступления, — великолепное платье желтого цвета с золотыми блестками, удивительно шедшее к ее загорелой коже и каштановым волосам.

Только вот с этими волосами и кожей было что-то…

Клочья, целые пряди каштановых волос усеяли плечи, открытый лиф платья. На темени зияли проплешины, покрытые багровыми пузырями. С кожей на лбу тоже творилось что-то непонятное — она покрылась язвами и пузырями и словно оплывала, как воск. Нос и губы — на них было страшно смотреть, лицо как будто плавилось, словно его погрузили в невидимый огонь.

Жанет визжала от боли, потом изо рта у нее хлынула кровь и…

Кто-то закричал: «Скорую!»

Кто-то побежал искать гостиничный телефон.

Но основная масса окруживших Жанет все никак не могла понять, что же случилось.

А потом до них дошло.

— Жанет облили кислотой, — сказала Ираида Гарпунова. — Когда она вышла на лестницу и начала спускаться, кто-то подкараулил ее на верхнем пролете и бросил в нее банку с соляной кислотой. Кислота облила ее сверху. Тот, кто это сделал, тоже побежал наверх — гостиница по тогдашним меркам считалась высокой, а потом спустился на лифте и смешался с толпой. Изуродованную Жанет увезли в Склиф. Так вот и закончился для нее конкурс красоты.

— Вы считаете, что Жанет облила кислотой Регина Кутайсова? — спросила Катя.

— Ходили самые темные слухи об этом. Насколько я знаю, милиция подозревала парня Жанет, с которым та жила — якобы он не хотел, чтобы она участвовала в конкурсе, ревновал. Но все шептались, что Регинка тоже могла это сделать — они же были с Жанет конкурентки в третьем туре. Либо одна, либо другая. Я не знаю, что милиция по этому поводу думала, но слухи все множились. И Регина отказалась от участия в конкурсе. Она не пошла на третий тур. Я думаю, она боялась, что милиция начнет копать против нее. Но внешне все выглядело так, что она отказалась не из-за Жанет, а потому что Платон Кутайсов сделал ей предложение. Они ведь на том конкурсе «Мисс Москва» с ним и познакомились. За Регинкой темный слух с тех пор тянется как шлейф. И она знает, и Платон знает, и я знаю — если кто-то хотел отомстить ей за прошлый грех, за облитую кислотой Жанет, то случай с Пелопеей очень для этого подходит.

— Вы думаете, что Жанет… кстати, а как ее по-настоящему звали?

— Понятия не имею, — Гарпунова пожала плечами. — Я же говорю, она была по профессии модель, а у них у многих кликухи-псевдонимы, тогда было модно на иностранный манер себя называть. Наверное, организаторы конкурса знали ее фамилию, но нам всем она была известна как Жанет.

— Вы думаете, что это Жанет насильно похитила Пелопею с целью отомстить ее матери? — уточнила Катя.

Ираида Гарпунова загадочно посмотрела на нее своими черными круглыми глазами не мигая — ну точно как ворона на скамейке у пруда.

— Нет, это не она.

— Тогда я совсем ничего не понимаю. У Жанет, по вашим словам, был мотив для мести, и она могла…

— Жанет умерла, — возразила Гарпунова. — В Склифе или в институте Вишневского — ее туда, кажется, перевели. Я узнала об этом от девчонок, приятельниц по конкурсу, позже, когда «Мисс Москва» уже отгремела. У Жанет оказалось слабое сердце. Она не выдержала соляной кислоты.

— Становится все интереснее ваш рассказ, — заметил Клавдий Мамонтов. — Она вернулась с того света, по-вашему, чтобы отомстить?

— У Жанет имелся ребенок, как и у Регины, — ответила Гарпунова. — Вроде от того самого пацана, которого в нападении менты обвинили. Не знаю, парень или девчонка, знаю лишь, что ребенок был. И этот ребенок сейчас взрослый.

В салоне «Барберрума» повисла пауза.

— Заработала я свои деньги? — спросила Гарпунова.

— Да, но еще несколько вопросов, — Катя словно очнулась. — Скажите, а как же вы сама… как же вы, зная, что Регина, возможно, повинна в таком жестоком преступлении… как же вы с ней столько лет общаетесь? Были ее парикмахером, ездили к ней в дом…

— Она мне хорошо платила, — Гарпунова плотоядно облизнула накрашенные губы. — Не скупилась. Обвинить ее напрямую я, конечно, не могу, доказательств и тогда не было, и сейчас нет. Только слухи. Но знаете, как эти самые слухи и старые тайны объединяют баб? Регина общалась со мной — я ведь в обслугу превратилась, а она стала обеспеченной дамой, так вот она делала вид, что принимает по старой памяти участие в моей судьбе, дает мне работу. Сюда устроила меня, на Патрики, опять же поближе к себе. Не то чтобы она откупалась от меня или за молчание платила — нет, просто так уж жизнь сложилась.

— Значит, по-вашему, ребенок Жанет — сын или дочь — мог через столько лет отомстить убийце своей матери — Регине Кутайсовой, похитив ее дочку? — спросил Клавдий Мамонтов.

— Ее дочку-красавицу, — уточнила Гарпунова. — Вы, возможно, видели фотографии… если вы и правда из газеты, во что не совсем верится… вы видели, какая из себя была наша Пелопея. Краше матери. Краше Жанет. Этот ребенок, который сейчас совсем взрослый, мог вернуть Пелопею Регинке по частям — как в книжках про бандитов. Мог изуродовать ее — той же солянкой умыть, а потом смотреть, как Регинка рвет на себе волосы. Мало ли вариантов?

— А вы не знаете, кто был настоящий отец Пелопеи? — спросила Катя. — Может, тоже слухи бродили в кулуарах конкурса красоты? Может, это и был сам Платон Кутайсов?

— Слухи ходили, — ответила Гарпунова, — только за это — еще тысячу. Итого одиннадцать.

— Заплатим, — сказала Катя. — Это Платон?

— Нет, не Платон. С Платоном Регина познакомилась прямо на конкурсе. Туда, как мухи на мед, на девок красивых золотая молодежь слеталась. Слухи ходили, что Регинка, еще когда моделью в журнале работала, имела связь с женатиком, со спортсменом, чемпионом по боксу. С Каменной Башкой, который и сделал ей чадо, но семью не бросил.

— Каменная Башка?

— Емельян Заборов. Папа Феодоры, — Гарпунова хрипло захохотала, забавляясь выражением их лиц. — Но это слухи. Регинка вряд ли делала потом тест ДНК — она со многими богатыми мужиками путалась. Но слухи витают до сих пор. И Платон в курсе.

— Бывший парень Пелопеи — сын дирижера, с которым она училась в школе здесь, на Бронной. Он вроде и живет где-то недалеко. Вы про него что-нибудь знаете? — спросил Клавдий Мамонтов.

— Левушка? Как же не знать? — заулыбалась Гарпунова. — Вон тот дом