Изъян - Алекс Джиллиан

class="p1">— Я не хочу говорить об Илье, — поджав губы, отрезаю я. — Вернемся к Сергею Демидову. Как такой человек мог управлять терапевтическими программами и кого-то исцелять?

— Ordo Simetra — это же не просто пара врачей и стол для бесед, а целая рабочая структура: доктрина, методики, протоколы, базы пациентов, контакты, деньги, бренд. Он унаследовал всё это как набор ресурсов. Сергей ни на что не влиял в классическом смысле, а администрировал доверие. У него была готовая легенда: имя жены, её успехи, сертификаты, репутация и влиятельные покровители, которых Сергей впоследствии привел в синклит, — исчерпывающе объясняет Тео и, ненадолго прервавшись, добавляет с неприязненной усмешкой: — Он умел производить приятное впечатление, быть обаятельным и харизматичным, иначе Виктория бы в него не влюбилась.

— Психопаты всегда рвутся к власти, — мрачно констатирую я.

— Хоть я и не дипломированный психиатр, но думаю, что ты права, — печально улыбается Харт. — Теперь ты понимаешь, почему Саша всячески ограждал тебя от своего прошлого, клуба, да и меня то же? Это не вопрос доверия. Таким образом он защищается.

— От меня? — мой голос звучит жалко.

Я чувствую себя раздавленной и уничтоженной до основания. Мир снова перевернулся, а мне еще не удалось свыкнуться с прежним.

— Нет, — с мягкой улыбкой возражает Харт. — Он защищает вас обоих. Твой муж — не железный человек с авторитарными замашками. Внутри него очень много боли, которую он держит в узде, разделяя свою жизнь на черное и белое. Ты — белое, Ева.

— Белое… — эхом повторяю я, отрешенно глядя сквозь кованные завитки на группу людей в светлых одеждах, выходящих из главного корпуса из белого кирпича. — А здесь, значит, черное?

— В его понимании — да, — проследив за моим взглядом, отвечает Харт.

— А в твоем?

— Мы говорим не обо мне, — он уходит от прямого ответа.

Компания в белом неторопливо направляется к куполообразному шатру, внутри которого располагается подобие зоны отдыха с мягкими пуфами, расставленными по кругу. В центре стоит высокая стройная блондинка в кремовом костюме с планшетом в руках. Куратор, психолог или коуч, хрен их разберешь. Участники намечающейся сессии рассаживаются по своим местам и достают блокноты в черных обложках. Дневники боли… Боже, какой бред.

— Если бы Алину не убили… — я вскидываю взгляд на притихшего Харта. — О чем бы мы говорили сейчас?

— О том же самом, — без заминки уверенно произносит он, моментально уловив скрытый подтекст моего вопроса. — Я не собирался докладывать Саше о твоем появлении в клубе. И ты услышала бы от меня ровно то, что я рассказал минуту назад. Потому что все это расследование — для тебя всего лишь предлог. В глубине души ты понимаешь, что цель была совсем другой.

— И какой же? — прищурившись, спрашиваю я.

— Тебе нужно подтверждение, что убийца — не он. Именно этот страх привел тебя сюда и ничего больше. Я угадал?

Вздрогнув, я отвожу взгляд в сторону, ощущая себя так, словно с меня живьем содрали кожу, а потом еще вспороли грудную клетку и, вдоволь поковырявшись во внутренностях, провели трепанацию черепа… без наркоза.

— Подтверждения нет и сейчас, — бесцветным голосом признаюсь я.

— У меня тоже, Ева. У меня тоже…

Глава 17

«Прими монстра в себе, и он перестанет быть твоим врагом»

— из Катехизиса Ordo Simetra

Скарификатор

Бешеная ярость циркулирует в каждой клетке, требуя выхода, уничтожая остатки самоконтроля. Я, словно зверь, угодивший в капкан, раздумываю о том, смириться со своим положением или отгрызть собственную лапу. Есть и другой путь, который неразумному хищнику вряд ли пришел бы в голову — дождаться охотника и вцепиться в его глотку, вырвать кадык, пустить кровь, напиться вдоволь.

Воображение рисует настолько четкую картинку, что я с наслаждением облизываюсь. Хруст костей, рвущиеся жилы, предсмертные хрипы, приторно-сладкий вкус отчаянья. Так убивать мне еще не приходилось, но в этом определённо что-то есть. Моя ярость вышла на новый уровень или достигла той фазы кипения, когда становится плевать на риски и последствия.

Я знал… знал, что рано или поздно этот миг настанет, и все предыдущие жертвы готовили меня именно к нему. Я и так очень долго ждал, присматривался, наблюдал, зачищал границы, надеялся, что смогу остановиться и остановить. Не позволял себе сорваться, боясь уничтожить то единственное, что удерживало меня от решающего броска.

Тянуть дальше бессмысленно, она все равно узнает. Это неизбежно, потому что она уже внутри. И ее не отпустят, пока я не приду за ней… Пока не покажу, на что готов ради нее. Или себя… Сейчас уже неважно. Мотивы не имеют значения. Инстинкты — да. Я принял их в себе, как нечто неотъемлемое, как часть своей сути, которую не вырвать, не запереть на замок. Зверь защищает свою территорию, уничтожая каждого, кто смеет приблизиться. Такова его природа. Кто я такой, чтобы идти против нее?

Зачем сопротивляться внутреннему зверю, если он в разы сильнее, чем человек. Люди слабы, трусливы, порочны, ничтожны. Маскируют малодушие ритуалами добродетели, но за безупречным фасадом остаются те же эгоистичные импульсы, даже когда они пытаются стать лучшей версией себя.

Но главное противоречие в том, что лучшей версии не существует. Это удобная иллюзия и набор чужих ожиданий, перекрашенных в благородные слова. В результате люди учатся играть роли — удобные, приемлемые, социально валидные — и принимают эти роли за своё истинное «я».

Но на деле все они носят маски, в течение жизни меняя их одну на другую. И лгут, лгут, лгут… другим, себе, природе, которая изначально создала нас безжалостными хищниками. И чтобы признать это нужна настоящая смелость, сила и честность.

Смелость взглянуть внутрь и не отвернуться. Сила принять себя без фильтров. И честность — в первую очередь перед самим собой, не перед обществом, не перед богом, не перед идеей.

Если копнуть глубже в доктрину клуба, то станет ясна истинная суть учения. Не исцеление, не освобождение, не возвышение, а возвращение к первозданной структуре человеческой природы. Там, где нет разделения на «хорошее» и «плохое», а есть только действующее и неработающее. Наши пороки, страхи, боль, зависимости — не дефекты, а механизмы выживания. Их нельзя искоренить, не уничтожив человека вместе с ними.

Клуб не предлагал избавления, он предлагал трансформацию через признание слабости.

«Прими монстра в себе, и он перестанет быть твоим врагом».

Катехизис учил нас, что сражаться с внутренней тьмой бессмысленно. Рано или поздно она всё равно найдёт щель и выйдет наружу. Куда разумнее — договориться с ней, направить в нужное русло, заставить