Кабул – Кавказ - Виталий Леонидович Волков

маленький шустрый паренек, представившийся Эдиком, усадил их в черную «Волгу» с рожками мигалок и погнал, погнал, будто сдувая с дороги свирепым свистом сирены проезжающие по ходу, да и навстречу машины, Мария спросила тихо по-французски, не слишком ли высоко они залетели. Гаспара задело темным крылом сомнение, но он отогнал эту птицу, не сдержался, одернул помощницу сердитым словом. Да и что теперь, не выпрыгивать же из машины! Картье постарался узнать у Эдика, куда они так несутся сейчас. К Руслану Руслановичу? Или сразу к цели, в Джейрахский район? Но Эдик иностранными наречиями не владел. Сперва он решил, что гостям приспичило, нужно им до ветру.

– Совсем невтерпеж, а? Плохо, ай! – принялся сочувствовать он, прижимая сильнее ногой акселератор. Потом, сообразив, что немец о другом беспокоится, что ему в Таргим поскорее нужно, даже расстроился.

– Да вот видишь, э, жэлэзо! Был бы ваш «мэрс», пулей бы далэтэли. Ракэтай. И так пэдал в пол.

Картье махнул на Эдика рукой – как он понял, в лагерь они попадут скоро, скорей не бывает. И это главное. Он открыл дипломат и стал сперва просматривать бумаги с перечнем присланных в последних партиях вещей. Мария от тряски заснула и клевала носиком, как птичка воду, вырываясь из дремоты лишь при остановках – трижды Эдика останавливали, тормозили патрули и сразу же пропускали, поглядывая на Картье не самыми доброжелательными глазами. Но к взглядам этим и усталым, и жадным, и гордым, к пыльным векам, выбеленным ресницам, глиняным одинаковым лицам, в которых только Логинову каким-то немыслимым чутьем по недоступному Картье нюансу, наклону головы или автомата, осанке или манере сплевывать сквозь зубы черную густую массу удавалось вычленить принадлежность к чеченцам, ингушам, федералам, к их едким цигаркам привык он уже в первой своей экспедиции на Кавказ.

Потом патрули, посты пропали, но и дорога заметно ухудшилась, машина будто отяжелела. Двигались медленно, как в хмелю, объезжали ухабы. Картье устал, он ничего уже не видел, не воспринимал сосков гор, составляющих перспективу лобового стекла – горы эти казались ему кратерами огромной дорожной ямы, в которую, капотом в небо, съехали они. Наконец и швейцарец уснул, свалившись головой на плечо Марии Феретти.

Очнулся Картье от резкого удара о спинку переднего кресла. Эдик резко дал по тормозам, когда навстречу ему выехал черный и усатый, как выползший на охоту жук, джип. Удар вышел несильный, лбом, и швейцарец сразу пришел в себя. Он выпрямился и увидел, что к их «Волге» с двух сторон бегут пятнистые люди. И еще увидел, что Мария смотрит на него, а у нее кровь струится из носа. Картье успел еще схватить дипломат и запихнуть его глубоко под переднее сиденье, как его выдернули, словно зуб из десны, уцепистые и крепкие, как щипцы дантиста, руки и жестко ударили по лицу. Мешок на голову натягивали уже бессознательному телу.

Руслан Русланович

О возможном приезде швейцарца с инспекцией депутат Руслан Русланович знал, действительно, еще до того, как Картье приземлился в Москве. Цвен Кунц позвонил своему доброму знакомому в Назрань и попросил в случае чего оказать содействие – да, да, да, тому самому, который в прошлый раз… Кунц так много говорил о честности и упорстве Картье, что Руслан Русланович, сам умевший речи держать, уже начал с нетерпением поглядывать на часы – помогу, все ясно, что зря связь нагружать.

Поскольку Кунц не был в курсе, через кого и с кем Картье может добираться в Ингушетию, и вовсе не был уверен в том, обратится ли упрямец сам к Руслану Руслановичу, Ютов побеспокоился, чтобы инспектор фонда не миновал его – а что, так в жизни часто бывает – человек сам и не знает, где ему добро искать. Его, как щенка неразумного, носом ткнуть надо. Меры Ютов принял нехитрые – и пункт отбытия господ Картье и Феретти известен, и пунктов прибытия немного. Не задачка, пустяк. Но и этого пустяка не потребовалось, сам позвонил. А уж в том, как успокоить Картье, Руслан Русланович не видел ни малейшей проблемы.

Руслан Ютов держал под собой разные доходные виды коммерции, поощрял сложные схемы. Но, главное, никогда не пренебрегал малым. Некоторые говаривали, не брезговал, но он не любил этого словечка… нет, не пренебрегал малым, потому и достиг большого. Принимая гуманитарные грузы от «Хьюман Сенчури» и продавая их и чеченским гонцам, пребывающим от прячущегося в горах Хаттаба, и хиреющему войску Ахмадшаха, он поддерживал равновесие в мусульманском мире, хоть и не зарабатывал очень больших денег. Но Всевышний часто напоминал ему, шептал на ухо настойчиво, что и ливень состоит из капель. И о том, что именно каплю надо беречь как зеницу ока. Вот на эту-то каплю покусился человек с чужим именем Гаспар.

Будь этот въедливый человек своим или хотя бы русским – с ним можно было бы договориться. Но на нет, как говорится, и суда нет. Нет суда. Ютов решил убирать Картье. Грубо убирать, стрелять или взрывать инспектора, было делом неудобным – пойдут разборки, начнут докапываться, все-таки иностранец. И «гуманитарии» испугаются, прекратят посылки слать.

Ютов выбрал более тонкий способ. Выходило, что Картье зачем-то отправился на территорию Чечни, где был взят в заложники. Заложников берегут, о них долго договариваются, о похищениях иностранцев в нынешней сложной кавказской жизни высказываются разные версии – может, гелаевские, а может, федералы – чтоб не повадно всяким немцам соваться было. И, главное, с заложниками свыкаются. Наконец за них еще и доллары платят, тем паче, что неприятный швейцарец не один попался, с помощницей. Руслан Русланович любил помощниц, но в данном случае интерес к спутнице Картье у него возник исключительно «платонический». Дело превыше всего.

Да, слова у Руслана Руслановича с делом не расходились, за что любящим народом он был избран в депутаты. Так что вскоре должностной автомобиль с двумя иностранными гражданами и шофером подвергся дерзкому нападению неизвестных неподалеку от прощального пункта «Адлер-20», что на чечено-ингушской границе. Что понадобилось гражданам иностранных государств на границе с Чечней, пока было неясно. Но по просочившимся в прессу сведениям, сотрудники гуманитарного фонда «Хьюман Сенчури» собирались для переговоров в Назрань. Примерно такое сообщение и услышал в ночном эфире Логинов, слушая, как обычно по четвергам, политическую программу «Немецкой волны».

2000 год. Москва

Умная Маша

Первое, что ощутила Маша, услышав по телефону вместо Балашова, Уту, было то специфическое женское чувство с привкусом ревности или досады – повезло подружке. Потом Маша