Последний кайдан - Элла Чак

Я застыла, словно громом поражённая, не в силах понять, почему моё имя снова и снова звучит рядом с такими страшными обвинениями. То ли сам раскат грома заглушал мои мысли, то ли тяжесть слов Мико не давала их осознать.

– Лицемерка! – продолжала она, её голос был полон презрения. – Ты ставишь подношения перед фотографией, хранишь снимок Хаги в рамке, как будто пытаешься искупить вину. Но ты даже не задумываешься о том, что она мертва из-за тебя! Ты выживала любой ценой, убивая всех, кто мог бы тебя разоблачить или заподозрить. Призванные тобой ёкаи убили Ри Хитоку, а Сэцуко осталась калекой с переломанными ногами. А ведь тебе было всего четыре года! В шесть лет ты уже совершила убийство моего отца – Кудо Огавы.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Каждое её слово било по мне как хлыст.

– Вы всегда притягивались друг к другу, потомки самураев, – продолжала Мико с ледяным спокойствием. – Кто-то жил бок о бок, кто-то учился вместе. Но я бы всё равно нашла тебя, Нацуми. Мы связаны. Все мы связаны. Не одна ты бродишь по снам Оками. Именно так ты узнала имена тех, кто угрожал ему. Трое парней – Баку, Ао и Саку – умерли от твоих рук: ласка, паук и человек с глазом на… сама знаешь, на каком месте, сделали свою работу. Ты отомстила за своего волчонка тем, кто осмелился причинить ему боль!

Её слова звучали как приговор. Каждое имя было гвоздём, вбиваемым в мою душу.

Виновна!

Виновна!

Виновна!!!

– Ты убрала стукача Тамуру Хидэро, отправив к нему мокрую женщину со змеиным телом, которая высосала из парня всю кровь. И даже первую жену своего отчима убила тоже ты! Всё было рассчитано до мелочей. Ты знала, как расчистить дорогу. Какое прекрасное прикрытие – отчим-деспот, который не верил девочке с даром видеть духов! Он прятал твои способности и грозился отправить тебя на лечение. Ты жалела себя… Хатиро жалел тебя… А Оками? – Её взгляд обратился к нему, полный презрения. – Он знал. Всегда знал, кто ты такая и сколько ёкаев подчинила своей воле ради убийства ненужных тебе свидетелей!

Я попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Мико продолжала безжалостно:

– А теперь скажи мне: ты действительно не знаешь имён своих жертв? Или просто хочешь убедить себя в собственной невиновности?

– Я… я не знаю этих людей! Не знаю никаких парней или этого Хидэро! – Голос мой дрожал от отчаяния.

– В этом мире ты можешь не знать их имён… Но в мире ёкаев они – твои жертвы! – Её голос стал ледяным шёпотом. – Вы убийцы! И я преследую вас не потому, что ненавижу… а потому что хочу остановить этот ужас! Понимаете? Не я ваш враг… Это вы – наши враги. Монстры, которые утратили жалость и человечность. Всё должно закончиться здесь и сейчас.

Она посмотрела мне прямо в глаза, и я почувствовала холодный ужас от её слов и какое-то дьявольское облегчение, когда смертельный вирус осознает, что он не пушистый детёныш ламы, а смертоносный враг, который делает из ламы шашлыки!

– Всё должно закончиться, Нацуми. Лето Красоты не может длиться вечно.

– Но, Мико! Что, если ты ошибаешься? Разве мы не заслуживаем хотя бы шанса? Разве не существует адвоката для ёкаев? Ты ведь из полиции! Разве ты не должна…

– Насмехаешься надо мной? – перебила она меня с ледяной усмешкой. – Скоро ты поймёшь, кем являешься на самом деле. Скоро ты сама попросишь! Ты будешь меня, – звучали её слова очень тихо, – у-мо-лять прикончить тебя! И как можно быстрее.

– Нет! Я никого не убью! Я никогда больше не позволю этому случиться! Перестань! – Мой голос сорвался на крик.

Мико лишь покачала головой:

– Сотой свечи больше нет… Теперь вы убьёте тех, кого любите больше всего. Вы убьёте друг друга.

Её слова эхом отдавались в моей голове, оставляя за собой только холодный ужас и ощущение неизбежности, что именно сейчас и случится.

Последнее, что я увидела, прежде чем всё поглотила тьма, – это как храм рушится. Его величественные стены, некогда устремлённые ввысь, осыпались, словно песок сквозь пальцы. Нобутака опустился на одно колено, держа катану на вытянутых ладонях, как древний воин, готовый принять свою судьбу. Его фигура, обрамлённая клубами пыли и света, казалась незыблемой. Он не дрогнул, когда обломки начали поглощать его, словно сама земля решила забрать его в свои объятия.

– Прощай, Лето Красоты, – шептали его губы, пока силуэт могучего полицейского исчезал под обломками.

– Нет! – дёрнулась я к нему на помощь, но меня, Хатиро, Оками и Касуми швырнуло вверх, как будто сама природа решила разорвать нас на части.

Мы зависли в воздухе, образовав круг, который напоминал тот самый ритуальный круг из свечей, что мы видели на поле. Теперь мы были этими свечами: девушка в окружении мышей, воительница с луком, волк-оборотень и тэнгу с крыльями и красным носом.

Четыре фигуры. Четыре самурая. Четыре ёкая. Мы думали, что были людьми. Думали, что были жертвами. Но истина оказалась куда мрачнее: мы были убийцами.

– Оками! Я не могу это контролировать! – Крик Касуми прорезал воздух, когда из её глаз вырвалась оранжевая молния и ударила в белоснежную шкуру волка, ранив его, оставляя ожог.

Это было наше последнее испытание. Мы убивали тех, кого любили. Такова наша участь: стать предками тех, кто однажды превратит трагедию в игру под звуки летнего ветра.

Оками взвыл от боли, его шерсть начала тлеть и источать запах горелого меха. Касуми любила его, и её сила была направлена на того, кто занимал её сердце.

– Нацуми… – Хатиро повернулся ко мне с мукой в глазах. – Нацуми, прости меня, умоляю, прости…

Он предупредил, но я не могла пошевелиться. Моё тело словно приросло к месту.

– Это не я… Нацуми… – Его голос дрожал, а его глаза расширились от ужаса.

Красные молнии сорвались с его рук и устремились ко мне. Но прежде чем они достигли своей цели, Оками бросился вперёд и принял удар на себя. Искры лишь слегка коснулись моего локтя, оставив красный росчерк.

Мико стояла в стороне и ликовала:

– Вы – своё собственное наказание! И вы уничтожите себя сами! А ты, Нацуми… тебе уготовано нечто большее. Твоя расплата будет куда более трагичной!

Жгучая боль пронзила моё тело фиолетовыми вспышками. Я даже не пыталась защититься. Не стреляла стрелами. Не уклонялась. Я заслужила каждую секунду этой боли. Слишком многие погибли из-за меня. Я была ёкаем, злым духом