Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

– Я? – Лексус удивленно приподнял бровь. – Я постараюсь смириться с вашим присутствием.

Он опустился обратно на стул. Тишина заполнила комнату. В воздухе висел тяжёлый табачный дым. Антуан машинально потянулся к оконной ручке, приоткрыл створку. За окном просыпался город. Отчетливо слышался скрип шин по снегу, редкие гудки автомобилей, звон трамвая на дальней улице.

– А профессор ван Херш? – слова Антуана упали тяжелым камнем. – Он всё знает. Завтра ждет меня у себя. – В комнате стало холодно. – Вот и все, – тихо добавил он и резко захлопнул окно.

Звуки города отдалились, став частью другого, недосягаемого мира. Лексус бросил на Алекса взгляд, полный отчаянной надежды. Но лицо Алекса осталось непроницаемым.

– Может, ты убежишь? – Неуверенно предложил Лексус.

– И потом все время бегать? – пожал плечами Антуан.

– Бегать лучше, чем лежать…

– Да и куда я побегу… Нет, я дал слово. Я пойду к нему, поговорю. Я все-таки тоже ученный…

– Не смеши, – перебил Алекс. – Ты же понимаешь, как это будет? «Какой интересный клинический случай». Твой профессор уже видит в тебе не коллегу, а материал для изучения. Для него ты пациент под таким-то номером, клинический случай с редким и интересным диагнозом «Диссоциативное расстройство».

Лексус кивал, испуганно поглядывая на Алекса. Было видно, что он полностью разделяет его позицию. Антуан напряженно прокручивал в голове одну мысль. Он ухватил тонкую, едва заметную нить идеи.

– Подожди… – медленно произнес он, его голос звучал тихо, но напряженно. – Если я докажу профессору, что контролирую себя и свои личности, то проблема разрешиться. – Антуан ходил по комнате, всплескивая руками от нараставшего внутреннего возбуждения. Он заговорил быстро, захлебываясь словами: – Представьте! Я предложу профессору редкий случай взаимодействия личностей. У Лексуса особый музыкальный дар – он воспринимает эмоции через музыку и может точно передать их в звуках. Алекс обладает уникальным мышлением – он хорошо анализирует сложные идеи и может объяснить их практическое значение. А я, благодаря научному образованию, могу замечать и документировать особенности нашего взаимодействия. Мы не просто отдельные личности – мы система, где каждый развил определенные навыки. – Глаза Антуана горели лихорадочным блеском. Он полностью погрузился в свои мысли, забыв о присутствии других.

– Мы уже достигли необычайного уровня осознанности и взаимодействия, хотя всё ещё есть пробелы с памятью. Это не идеальная интеграция, но она показывает, как травмированная психика находит путь к функциональной адаптации… – Антуан резко остановился и повернулся к Алексу и Лексусу. В его голосе звучала непоколебимая убежденность: – Я должен попытаться! Мне нужно поговорить с профессором. Спокойно и аргументированно, как ученый с ученым. Объяснить все с научной точки зрения, опираясь на факты и личный опыт. Я сумею доказать, что не представляю опасности. Ван Херш не сможет просто отмахнуться от моих доводов.

– Анте… – Алекс покачал головой. В его взгляде читалась почти отеческая жалость. – Ты лучше всех знаешь, что из этого ничего не выйдет. Даже в своих рассуждениях о нашем взаимодействии ты уже выдаёшь желаемое за действительное. А профессор… Он увидит нестыковки в первую же минуту. С психиатром изначально трудно говорить. Ты ему – аргумент, а он тебе – диагноз.

– Пожалуйста, – с нажимом произнес Антуан, обводя собеседников пылающим взглядом. – У меня получится.

– Анте, судьбу не просят – её берут за горло. – голос Алекса прозвучал неожиданно громко, – Ты не сможешь его переубедить.

– Мне нужно, чтобы вы мне доверились. Я знаю, что я скажу, он услышит. Но… – Антуан прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Когда он вновь посмотрел на Алекса и Лексуса, его лицо было спокойным и сосредоточенным. – Говорить буду только я. Вы должны замолчать.

– Что это значит?

– Когда он введет меня в гипнотическое состояние и попытается поговорить с вами… Вы должны молчать. Никаких голосов, никаких проявлений. Иначе… – Антуан замолчал.

Повисла тяжелая пауза. Алекс вздохнул отвел взгляд.

– Хорошо, – глухо произнес он, – делай, что должен. Забавно, когда пациент идёт объяснять психиатру природу своего расстройства… Да, Антуан, для него ты пациент. И не говори потом, что я не предупреждал.

Лексус переступал с ноги на ногу, обхватив себя руками.

– Только вот без этого, учило, никаких смирительных рубах… – пошутил он, но в голосе звенел страх.

– Спасибо, – Антуан с жаром потряс над головой сцепленными ладонями. – Без вас я не справлюсь.

Алекс грустно улыбнулся и покачал головой. Комната погрузилась в глубокий покой, будто в вечность. Они стояли втроем и смотрели в глаза друг другу, боясь нарушить это хрупкое безвременье. На перекрестке трех судеб, где их жизни сплелись в тугой узел, только от одного зависела их жизнь. В этой залитой призрачным светом гостиной они впервые были вместе и заодно – такие разные, но неразрывно связанные между собой.

Антуан медленно двинулся к двери. Лексус потянулся к стоящей у стены гитаре. Его пальцы коснулись струн, и снова полилась мелодия Avicii. Алекс протестующе положил ладонь на гитару. Струны затихли.

– Анту…– Алекс осекся на полуслове. Молчать! Нужно привыкать молчать. Его губы вытянулись в тонкую линию.

В груди Антуана защемило. Он глубоко вдохнул и шагнул за порог. Дверь с тихим щелчком закрылась за ним.

***

Около семи утра Антуан припарковал машину на почти пустой стоянке для посетителей госпиталя. Стокгольм всё ещё тонул в предрассветной мгле, лишь слабый отсвет на востоке намекал на скорый рассвет.

Шаги эхом разносились по вестибюлю госпиталя. Горел только дежурный свет. В воздухе висел привычный запах хлорки и кофе. За стойкой регистратуры сидела медсестра в голубой маске. Антуан сразу понял – она из ночной смены, глаза выдавали усталость после долгих часов дежурства.

– Извините, я ищу пациентку по фамилии Юзефсон. – Антуан откашлялся, прогоняя хрипоту.

Медсестра повернулась к компьютеру, пальцы застучали по клавиатуре.

– Как вы сказали, фамилия? – голос сестры звучал механически.

– Юзефсон, Микаэла, – повторил Антуан.

Секунды тянулись бесконечно. Медсестра хмурилась, вглядываясь в экран. Свет экрана мерцал в такт сердцебиению Антуана.

– Минутку… – пробормотала она. Наконец её лицо прояснилось: «Палата триста семнадцать, прямо и налево.

Коридор казался бесконечным. Сердце колотилось всё сильнее с каждым шагом. «317». Антуан толкнул дверь и сразу увидел пустую кровать. Постель аккуратно заправлена. Нетронутая тумбочка. Безжизненная чистота больничной палаты. Он перестал дышать.

– Вы кого-то ищете? – раздался голос за спиной. Молодая медсестра с участием смотрела на него.

– Юзефсон… Здесь должна быть… – пробормотал он.

– А её перевели вчера вечером. Она в палате триста сорок восемь, в другом крыле, – улыбнулась медсестра.

Не