Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

– Нельзя уладить это прямо здесь? – поинтересовался Патрик.

– Вам необходимо явиться в полицейский участок.

– Но я же стою прямо перед вами.

Однако он снова перестал существовать для Прокопио. Патрик взглянул на Габи. Гнева он совершенно не ощущал. В тот период им двигали лишь жалость и необходимость устранения последствий. И мучительное желание развеять колдовские чары яда, циркулирующего по венам дочери, – затолкать ее в машину и увезти на пять лет назад. Она ощутила его взгляд и посмотрела ему в глаза, словно бы наконец-то осознав происходящее.

– Папа, – произнесла Габи.

Он кивнул. Да, он обо всем позаботится.

– Послушайте, ведь без этого вполне можно обойтись, – возобновил переговоры с копом Патрик. – Просто выпишите ей повестку. Я прослежу, чтобы она явилась. Мы оплатим все, что потребуется.

Тот не ответил. Но и не поволок девушку в машину.

– Можно я позабочусь об этом? – спросил вдруг администратор.

На какой-то момент Патрику показалось, будто он обрел союзника, однако торговец переживал за вырезку. Коп кивнул. Администратор схватил кусок мяса и устремился к дверям, оставляя за собой архипелаг розоватых капелек. В этот момент татуированный парень решил привнести в происходящее свой единственный вклад, сведшийся к презрительному гоготанию, однако он немедленно заткнулся, стоило полицейскому взглянуть на него.

Творился какой-то абсурд. На них таращились прохожие. Его друзья и соседи. Они что, так и будут стоять здесь весь день? Не разбазаривание ли это муниципальных фондов? У Патрика мелькнула мысль, что произойдет, если он просто осторожно возьмет Габи под руку и уведет ее. Пластик у нее на запястьях запросто можно разрезать и дома. Но, конечно же, о воплощении подобной фантазии не могло быть и речи. У этого типа значок, пушка и вся законодательная рать за спиной. Вдобавок он тот еще говнюк.

Причина задержки прояснилась, когда появился второй полицейский. Это оказалась женщина из полиции штата. Прокопио что-то ей сказал, и она повела татуированного зомби к своему автомобилю. Коп же ухватил Габи за высушенный трицепс, и вместе они направились к его патрульной машине. Патрик сопровождал их, не прекращая уговоров. Возле транспорта он, должно быть, подошел к копу чересчур близко, потому что тот в ярости обернулся.

– Сэр, вы должны отойти, – заявил он достаточно громко, чтобы его можно было услышать на расстоянии двадцати пяти метров.

Какую-то секунду они смотрели друг другу в глаза. К Патрику таким тоном не обращались с тех самых пор, когда он носил футболку, что прямо сейчас болталась на плечах дочери. Проблем с копами у него никогда не возникало – с какой стати? – но в тот момент он возненавидел человека перед собой больше, чем кого бы то ни было в жизни. Позже жена предположила, что на самом деле он возненавидел собственную беспомощность. Может, и так. Но еще он возненавидел и этого сраного копа.

Патрик отступил и молча наблюдал, как Прокопио усаживает Габи на заднее сиденье и затем машина отъезжает. В участке ему сообщили, что внести залог за дочь он сможет только в пять часов, а до тех пор она будет содержаться в камере – в маленьком помещении без окон. Именно там, пришел к убеждению Патрик впоследствии, что-то в итоге и надломилось в ней – образовалась невидимая трещинка, которая медленно росла и росла, пока девушка странствовала из одной клиники в другую, чтобы сразу же после них вернуться на улицу – маленькая трещинка, что вскоре унесет ее жизнь в мужском туалете «Макдоналдса» в каком-то бостонском захолустье, сунуться куда не приходило в голову никому, кого Патрик когда-либо знавал.

Он заснул в кресле с телефоном на коленях и проснулся через несколько часов от хлопнувшей двери у соседа. Только миновало десять вечера. Он заглянул в «Твиттер». Парня из Эмерсона уже назвали. Кристофер Махун. Патрик тут же протрезвел, сна не осталось ни в одном глазу. Сын Мишеля. Он же часто его встречал – Кристофер подрабатывал в отцовском ресторане. Не далее как в прошлом месяце заменял ему воду и убирал тарелки со стола. Худенький, симпатичный паренек, немножко смахивающий на Принса. Постоянно отводил взгляд, что выдавало в нем застенчивость, полностью противоположную исполненной достоинства общительности отца. У Патрика в голове не укладывалось, что Кристофер способен на насилие.

Он схватил ключи от машины. Весьма сомнительно, что с точки зрения закона он трезв, но остановить его точно не остановят. Только не сегодня. У копов и без него уйма дел. На этот раз на Локаст-лейн препятствий не возникло – полицейская машина и желтая лента исчезли. Ведь власти заполучили подозреваемого. Парнишку из ресторана.

Патрик остановил машину на том же самом месте, куда он зарулил после наезда на собаку. Нога отозвалась пульсирующей болью при одном лишь воспоминании о происшествии. Потом он встал, насколько ему представлялось, туда же, где и стоял прошлой ночью – на лужайке в нескольких метрах от обочины. Освещение отличалось, однако силуэт незнакомца немедленно возник перед его мысленным взором. Вот только недостаточно четко, чтобы распознать лицо. И все же вполне достаточно, чтобы понять, что незнакомец этот не был сыном Мишеля Махуна.

Патрик вернулся на дорогу и вдоль нее прогулялся до подъездной дорожки Бондурантов, ответвлявшейся от улицы шагах в двадцати. Дом почти полностью скрывала рощица во дворе. Интересно, подумал он, есть ли кто сейчас в здании? Навряд ли. Что там делать? Всего несколько часов назад внутри лежал труп девушки.

Из задумчивости его вывел звук приближающихся шагов. Патрик развернулся, ожидая проблем с копом или соседом. Однако это оказалась женщина, которую он видел в полицейском участке, с черными как смоль волосами и темными глазами, исполненными подозрения. Мать Иден. На безопасном расстоянии она остановилась.

– Я видела вас раньше, – заявила женщина.

– Да, помню.

– Во-во, и у меня вопрос. Вы кто такой?

Даниэль

Совету Гейтс она не последовала. Домой не поехала. Не переоделась в пижаму, не стала перезванивать всем тем, кто засыпал ее телефон сообщениями. Матери, сестре, Стиву Слейтеру. Друзьям – своим и Иден – и людям, которых не знала вообще. Даниэль осталась в Эмерсоне, потому что возвращение домой было бы равносильно признанию, что поделать она уже ничего не может и ей только и остается, что вспоминать и страдать.

Это время еще настанет. А пока для него рано. Прежде чем она начнет с тоской перебирать старые фотографии, ей необходимо кое о чем позаботиться. В частности, убедиться, что сделавший это человек пойман. И как